Том 2. Проза - Анри Гиршевич Волохонский
Книгу Том 2. Проза - Анри Гиршевич Волохонский читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да что вы, Ян Янович! Менять — так менять! — и тут я выпалил, не переводя дыхания:
«Воскрешали Родриго Романовича Владимирцева. Над телом пациента, укрытым белыми пуховыми простынями, склонились седые, как лунь, головы десятка врачей, чужая синтетическая кровь мерно булькала в аппарате, готовая влиться в исправленные вены нашего героя, тулово которого неузнаваемо переменилось под ножами тренированных патологоанатомов. Все лишнее было начисто удалено, все нужное — где можно, — возобновлено, где нельзя — заменено ловкими суррогатами. Прежде всего, желваки союзных республик были раскиданы по самостоятельным банкам со специальными питательными средами, поддерживавшими культуры этих полезных только самим себе, но вредных общему организму тканей. Сибирская пельмень печени плавала в ледовитом тазу в мутном соку собственных выделений. Вместо нее в спину ответчика была встроена и со всех сторон обложена импортной ватой керосиновая воронка. Северное плечо было запаковано для отправки в дружественную Финляндию, южное — в нейтральную Турцию. Заметно было, что распоряжается некто весьма рассудительный. То, что еще оставалось от больного, было перекроено с основательной тщательностью по всем уложениям истины, справедливости и красоты. В его законченных пропорциях преобладало золотое сечение, спокойные черты светлобородого лица изображали честность и прямой добрый нрав. Пограничные знаки — подарок американских общин — были из литого нафталина, вообще же строительными материалами теперь служило пропитанное дерево, недорогой естественного цвета бетон и малиновый пластик в ярких сочетаниях со вкусом. Сам Владимирцев сидел на высоком стуле или столе резного дуба и благодушно взирал на толпящееся у крыльца полноправное население. С заднего двора доносился пронзительный визг: там резали правду-матку. Визг, правда, шел не от нее, а от плохо направленной пилы».
— В вашей идиллии недостает международного восторга, — вдруг сказал Ян Янович. — Разрешите добавить:
«Обособившиеся нации рассылали по всей планете темпераментные ансамбли песни и пляски, однако связи не ограничивались обменом впечатлениями от нарядов, вышивок, плетений и расписных ложек. Был создан интернациональный умственный центр…»
«Но, — подхватил я, — это был центр лишь по названию, а фактически то была целая сеть, охватывающая примерно треть планеты, сеть, состоящая из научно-исследовательских организмов, где бок о бок трудились над животрепещущими проблемами…»
«Дети разных народов и рас…» — пробормотал Ян.
«…и даже конфессий… — пробормотал я, — которые перестали отныне служить шовинистическому превозношению этно-социальных групп, а сделались простыми отличительными значками…»
«…наподобие римских орлов…»
«…и входили в виде архаизированных декоративных деталей в национально-государственные гербы…»
«…замкнувшихся в своем узкоплеменном альтруизме…»
«…и распахнувшихся во всечеловеческом эгоцентризме…»
«…великих и малых, и белых, и желтых, и черных народов…»
«…и розовых просвещенных сословий… посылавших своих наиболее талантливых представителей в научно-исследовательские центры, целая сеть которых, раскинувшаяся на добрую треть планеты, снабжала остальные две трети плодотворными идеями…»
«… воплощение которых поддерживало экологическое равновесие на земле, в небесах и на море…»
«…что позволяло наиболее одаренным представителям проводить там воскресные дни, окончания недель и месячные отпуска для восстановления умственных сил ради продолжения их общеполезного растрачивания».
— Ну как? Пойдет? — выкрикнул Ян Янович и навалился на меня внутренним взором.
Холодная щемящая мгла перла из его зениц, она чернела, давила, исчезала и поглощала. За бледными плоскими зеркалами его кружков простиралась ель ритмической безграничности, мглистая мохнатая бездна. Там стояло Ничто. Бескачественное, бесцветное, бессловесное, уходящее туда, где со звоном, рыча, оборачивалось его последнее имя: Варуна — Ворона — Нирвана. Редко-редко его пересекали неразличимые точки звезд, слабые комки туманностей, медлительные звезды планет, комет, спутников — вся редкопляшущая воздушная самопроизвольная тварь нерасторопно отщелкивала какие-то огромные неподвижные промежутки опустошения. Липкая тьма засасывала и, обволакивая, целовала. Я почувствовал себя космонавтом.
— Ну что — пойдет?
Тварь задвигалась резче и чаще. Я думал, что это я иронизирую, а пели-то мы — дуэтом. Ян был положительно неуязвим. А теперь вот он многозначительно пялит на меня пустые бельма, и изволь ему, пожалуйста, отвечать — пойдет или не пойдет.
Эх, оседлать бы мне Ян Яновича немедля верхом да в шенкеля, да рысистым галопом, да в крылышки, в суставы ему, в шарикоподшипники керосинчику бы — чтобы не скрипели на поворотах, чтоб паря хлябь туч, чтоб с овчинку, как честному, наконец, гражданину на лояльнейшем транспортном средстве! Засупонить бы мне Яна Яныча! Ух! Мы бы с ним! Залетали б! Какие засверкали бы нам увлекательные сюжеты! Какие распахнулись бы горизонты! Лети, лети, куда пожелаешь. И не нужен мне ваш берег турецкий, а проливы и так будут наши!
Вот уже стоит Ян Янович оседлан и взнуздан, и осло-пегас, и ворон, и гнед, и блед, и копытом роет облак седой, и крылья на перепончатых пальцах гигантских фаланг растопырил пошире ставших зеркальными стен своего кабинета — кабинета уха-горла-носа: мы сегодня травим рыжих летучих лисиц, гражданин Упыревич! Бока ходуном заходили, пена капает прямо на подушечки майорам, в свернутые кульком листы тетрадей массовых ученических лап Льва Клеймо да дружка его Вовка Бельмо, и спины, выгнутые в хребтах, устремившихся переливчатых легавого литера муравьедов — левого литера, этих — легавого адюльтера Габовского и Чаковского, только розги хвостов задраны вверх, махают прутьями приветливо. Ай да охота герцога Лотарингского — Отоларингского — Ото-лото — Потса-Лотса…
— Ну, что? Летим, Ян Янович? Выдержит ли твой широченный, твой буланый, твой круп? Не сбросишь ли ты меня, о Психеохимера, в Стикс Кастальский?
— Смотрите в будущее.
— Вас поддержат.
…………………………………………………………………………………
— Пойдет? — Тварь совсем застыла, замерла в черноте.
А что, собственно, могло «пойти»? Умей я владеть на месте пера кием, я разыграл бы, пожалуй, такой простенький биллиярд, что технократия — щелк! — хочет откатить от бюрократии — бряк! — лапкой в лузу! — лакомый ком, бриош — там! — кому крошки мести, кому сковородки лизать на пороге швейцарской в пирамиду. Вышла бы драма. В гулких диалогах между сосудом и крышкой произносились бы недосмысленные идеалы слабейшей и — увы! — честнейшей стороны, — пойдет — не пойдет — опилки посыпались на пародию оболочки деревянного жанра, в котором лежал мой собственный Роман.
Итак, я молчал и молчал, пока Ян не ожил и не стал опять вроде обычным человеком — искусителем на государственной службе.
— Понимаю. И не может пойти. Вы думаете, я вас не понимаю? Я вас понимаю прекрасно. Мелкая тема. Это вы справедливо подумали.
Прочитали книгу? Предлагаем вам поделится своим отзывом от прочитанного(прослушанного)! Ваш отзыв будет полезен читателям, которые еще только собираются познакомиться с произведением.
Уважаемые читатели, слушатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.
- 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
- 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
- 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
- 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.
Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор knigkindom.ru.
Оставить комментарий
-
ANDREY07 июль 21:04 Прекрасное произведение с первой книги!... Роботам вход воспрещен. Том 7 - Дмитрий Дорничев
-
Гость Татьяна05 июль 08:35 Спасибо. Очень интересно ... В плену Гора - Мария Зайцева
-
Фарида02 июль 14:00 Замечательная книга!!! Спасибо автору за замечательные книги, до этого читала книгу"Странная", "Сосед", просто в восторге.... Одна ошибка - Татьяна Александровна Шумкова