Я и моя судьба - Лян Сяошэн

из деревенских ребят не хотел со мной играть, Ян Хуэй вызвался составить мне компанию не по своей собственной инициативе, наверняка об этом его попросила мама, то есть моя старшая сестра. Несмотря на то что у нее имелись проблемы с психикой, ее расположенность ко мне говорила о том, что в ее сердце все еще теплились родственные чувства, по крайней мере иногда внутри у нее что-то подобное включалось. Потом я вспомнила про отца, который, спасая меня, изранил себе ноги. Я не могла сказать наверняка, поступил бы он так же, окажись на моем месте чужой ребенок. Как ни крути, а то, что тогда он спас меня, было фактом, и этот факт доказывал, что отцовские чувства ко мне у него все-таки имелись.

Все эти воспоминания, словно чьи-то руки, тянули меня в сторону третьего варианта, не давая разуму сопротивляться. Хотя, с другой стороны, именно потому что верх над эмоциями взял разум, в итоге мой выбор пал на третий вариант.

Недаром за Шэньчжэнем закрепилась слава продвинутого города – многие здешние банки предоставляли услуги по депозиту, поэтому у меня пропала необходимость зашивать свои сбережения в рубашку.

Когда я вышла из банка, сумма вклада на моей сберкнижке сократилась на пять тысяч пятьсот юаней. Это означало, что я не только совершенно зря целый месяц вкалывала как проклятая в столовой, но еще и потеряла весь заработок от недавней халтуры; при этом обе эти суммы составляли чуть больше трех тысяч. Если бы не халтура, то целых два с лишним месяца работы и недосыпов усвистали бы коту под хвост.

Хотя такое решение приняла я сама, оно меня не радовало. Мое плохое настроение не ограничилось одним днем, я грустила уже несколько дней подряд, и Ли Цзюань с Цяньцянь это почувствовали.

Ли Цзюань втихаря от Цяньцянь спросила, что именно меня мучает и может ли она чем-то помочь.

– Невезуха, что-то нездоровится, – горько улыбнувшись, ответила я.

Слово «невезуха» звучало обтекаемо, то, что мне нездоровится, было ложью, а вот то, что у меня было паршиво на душе, то была чистая правда.

Вместо того чтобы отправить деньги напрямую Ян Хуэю, я отправила их второй сестре, кроме того, я послала ей короткое письмо, в котором четко объяснила, что если она уладит дело, то ей причитается вознаграждение в пятьсот юаней. Если же ничего не получится, то все деньги придется вернуть. О том, что дело улажено, должен был свидетельствовать единственный результат – зачисление Ян Хуэя в ряды армии. Не думаю, что без обещанного вознаграждения моя вторая сестра стала бы прилагать какие-то усилия.

Вслед за этим произошло еще кое-что не очень приятное.

Как-то раз, когда я в одиночестве строгала морковь, на кухню зашел Лю Чжу. Пристроившись рядом, он долго смотрел на меня, так долго, что мне стало неловко. Тогда я спросила:

– Никогда не видел, как режут морковку?

Он перевел разговор на другую тему:

– А ты совсем не такая, как Сяо[36] Ли и Сяо Хао.

– Нечего нести всякую чепуху, возьми, что хотел, и иди уже.

– В отличие от этих двух, – продолжал он, – ты, как бы это сказать, тише, что ли? Когда ты молчишь, от тебя исходит особая энергия. Я это уже давно приметил, и мне это нравится.

– Ты мешаешь мне работать, – снова решила урезонить его я.

Не успела я отложить нож, как он сгреб меня в охапку и страстно поцеловал.

Я как могла пыталась увернуться от его губ, а заодно и вырваться на свободу. Наконец, высвободив руку, я залепила ему пощечину.

Отпустив меня, он игриво заявил:

– Да что тут такого, ты мне и правда очень нравишься.

Я схватила нож и направила на него.

В этот момент появился его отец и гневно заорал на сына:

– Ты еще собираешься со мной работать? Если нет, то катись отсюда, пока не поздно, нечего меня позорить! Даже девушку закадрить не можешь, только и годен, что для подсобных работ, ничтожество!..

Вонзив нож в разделочную доску, я выбежала из кухни, забралась в грузовик и горько разрыдалась.

Цяньцянь уехала за овощами, так что в грузовике лежала лишь Ли Цзюань – ей в тот день и правда «не повезло»[37], поэтому она на полдня отпросилась.

Она испуганно спросила, что стряслось.

Из-за того, что дядюшка Лю выдал такую фразу, как «даже девушку закадрить не можешь», я обо всем рассказала Ли Цзюань. Я боялась, что если не расскажу про это хотя бы ей, то потом мне будет сложно оправдаться.

– Не переживай, у тебя есть я! – заявила Ли Цзюань. – Пусть только попробует еще пристать.

На следующий день, подкараулив, когда Лю Чжу был на кухне один, Ли Цзюань затащила меня туда и, приобняв за плечи, с каменным лицом обратилась к Лю Чжу:

– Предупреждаю, что мы с Ваньчжи названые сестры.

Лю Чжу, опешив, уставился на нас с видом «удивления дружественных держав»[38].

– Предупреждаю, мы с ней как родные, – продолжила Ли Цзюань, – ты понимаешь, о чем я?

– Понимаю… – спохватившись, ответил Лю Чжу.

– Вот и замечательно.

С этими словами Ли Цзюань взяла меня за руку, и мы покинули кухню.

После этого Лю Чжу уже не осмеливался бросать на меня откровенные взгляды. Нельзя сказать, что я хотела именно этого, но так уж получилось.

Дядюшка Лю вызвал меня на разговор.

– Для молодых людей совершенно нормально, когда кто-то кому-то нравится. Если тот, кто кому-то нравится, не испытывает ответных чувств, можно нормально поговорить, не угрожая человеку ножом, к чему так пугать? Впредь… никогда больше так не делай, слышишь?

Он явно меня отчитывал.

Я признала ошибку и обещала быть сдержаннее.

– Ты действительно очень приглянулась Лю Чжу, – продолжал Дядюшка Лю, – он со мной поделился своими чувствами. Пусть мой сын и необразован, зато его не страшат никакие трудности, он умеет распоряжаться деньгами, мы столько лет работаем вместе, что в будущем ему не составит труда все взять в свои руки. Могу поручиться, что он будет отличным хозяином…

– Дядюшка, – произнесла я, – у меня есть парень.

А что еще я могла сказать?

– Пускай мы родом из деревни, но я работал на госпредприятии и даже получаю пенсию, – не унимался дядюшка Лю. – Старший брат Лю Чжу возглавляет полицейский участок и вместе со своей семьей живет в городе. У меня у самого большой сад и новый в позапрошлом году отстроенный кирпичный дом с двумя флигелями, сейчас в нем на хозяйстве только моя жена. У Лю Чжу ни братьев, ни сестер, младше