Ответственный представитель - Борис Захарович Фрадкин

Обратно они ехали на трамвае. Коньков хмурился, смотрел в окно. Владимиру было непонятно его настроение.

Вопрос о торцовом ключе казался ему исчерпанным. Все выяснилось, все утряслось. Владимир облегченно вздохнул. Мысленно он еще раз подивился неспокойному, суетливому характеру Конькова.

Трамвай подошел к заводу уже в сумерках. Над заводом завыл гудок. Кончалась рабочая смена.

— Скажите, — не утерпел Владимир, чтобы не спросить Конькова, — вы, конечно, обвиняете меня во всем случившемся?

— Да, — резко ответил Коньков, — во всем виноваты вы. Впрочем, нет! Виноваты мы оба. Я виноват в том, что проявил по отношению к вам недостаточную требовательность. Вы думаете, брак получился только потому, что в светокопии неудачно сложили чертеж, или что при изготовлении недостаточно внимательно его рассмотрели? Ерунда. Все дело в вашем стиле работы. Вы проставили нужный размер ключа в плане, а не в сечении. Вам кажется совершенно безразличным, на какой проекции ставить размер, в ваших глазах это мелочь, не заслуживающая внимания. Вот вам и плоды мелочи! Если бы размер зева вы всегда ставили в сечении, и только в сечении, он никогда бы не попал в место сгиба чертежа. Никогда! Но и не в этом еще основная беда. Дело в том, что вы и ключи считаете за мелочь. Вместо того, чтобы самому, своими собственными руками завернуть штуцер, вы отдали ключ посторонним лицам. В результате от нашего внимания ускользнул дефект, делавший ключ непригодным к употреблению. Мы допустили изготовление брака, в то время как могли не допустить его.

— Да какой же это дефект! — вырвалось у Владимира. — Два раза шаркнуть напильником.

Коньков, семенивший рядом с широко шагавшим Владимиром, остановился. Он раскрыл рот, чтобы сказать, видимо, горячее словечко, но сдержался.

— Когда-нибудь сама жизнь докажет вам, как глубоко вы ошибаетесь, — проговорил он своим обычным сдержанным тоном. — Сцепление самых незначительных мелочей все же может порой привести к большой и непоправимой беде…

Расставаясь, Коньков едва удостоил Владимира кивком головы и, не подавая ему руки, свернул в сторону.

VI

Отгремела великая сталинградская битва. Она положила начало мощному наступлению Красной Армии на всем протяжении фронта от Ленинграда до Северного Кавказа. Сокрушая и дробя на части немецкую оборону, один за другим вступали в действие фронты: Северный, Центральный, Украинский.

К этому времени немцы уже потеряли свое преимущество в воздухе. Советская авиационная промышленность, освоив массовый выпуск более совершенных моторов и самолетов, оставила далеко позади себя достижения в этой области фашистской Германии, которую уже не могла спасти авиация захваченных ею стран Европы. На фронт массовым потоком шли прославленные «Лавочкины», «Илы», «Яки», «Петляковы», «Туполевы».

Семен сражался на истребителях, на которых стояли моторы самой последней марки. Уже два ордена украсили его грудь, и шесть сбитых немецких самолетов было на его счету.

«Бьем! — писал он Владимиру. — Да еще как бьем! Немецкие машины пылающими кусками сыплются вниз под огнем наших скорострелок. Мы гоним их повсюду. Мы, летчики, гордимся своей авиационной промышленностью, создавшей лучшие в мире боевые машины».

Линия фронта все дальше продвигалась на запад.

Наконец, наступил день освобождения Смоленска. Владимир пришел на работу в радостном возбуждении. Да и не он один. Проектный отдел гудел. Шумные споры разгорались у карты Советского Союза. Фронт все ближе подвигался к границам Германии, все чаще произносилось слово «победа».

«Ну, — думал Владимир, поглядывая на карту с красными флажками, — кончится война, тогда-то меня уж никакими силами не удержишь в проектном отделе. Тогда — прощай «ключики»! Жаль, конечно, что я не успел показать себя во время войны, да в том не моя вина. Я еще сумею доказать, на что я способен».

От Семена пришло еще одно письмо, в котором он сообщал о своем участии в боях за Белоруссию. На этот раз письмо было короткое и торопливое. Семен спешил, Куда? Конечно, на запад, к победе.

Потом прошел месяц, второй, третий… Семен, до сих пор аккуратно исполнявший свое обещание писать при любых обстоятельствах, почему-то вдруг замолчал. Владимир терпеливо ждал еще один месяц. Затем стал назначать дни, в которые непременно должно было прийти письмо.

Письмо не приходило.

Встревоженный Владимир запросил штаб. Ему прислали ясный и лаконичный ответ:

«Капитан Кузьминых пропал без вести».

* * *

На исходе короткого зимнего дня, но еще в самый разгар рабочей смены, Владимира попросили к телефону. Удивительно знакомый женский голос спросил:

— Товарищ Тупиков?

— Да, это я, — ответил Владимир. — А кто со мной говорит?

Женский голос тихо и со смешинкой протянул:

— Не узнаете, товарищ Тупиков? Ай, ай, ай!

— Танька!!! — закричал Владимир так громко, что все сидящие в комнате оглянулись. Та… Та… Танюша, — уже тише, задыхаясь от волнения и безумной радости, пролепетал Владимир. — Ты! Это ты? Да? Ты, Таня?.. Как же мне тебя увидеть? Откуда ты звонишь? Скажи скорее или я умру тут же у телефона.

— Ой, не умирай, Володенька, — Таня засмеялась счастливым смешком. — Я из вашего общежития звоню. Если можешь, беги скорее сюда, а то я от нетерпения тоже могу умереть. Я пройду к тебе в комнату.

— Бегу, Таня, бегу! — Владимир бросил телефонную трубку, но не попал на рычаг. Трубка загремела по столу. Дрожащими от волнения руками он поймал ее и кое-как уложил на место.

Путь от заводоуправления до общежития показался Владимиру необычайно длинным. Не выдержав, он побежал; по дороге на кого-то налетел, с кем-то не мог разминуться, едва не угодил под колеса автомашины. Он не видел окружающих его предметов: весь мир был заслонен образом Тани.

Преодолев в несколько прыжков узкую деревянную лестницу, Владимир ворвался в комнату. Девушка в кителе защитного цвета, туго перетянутая ремнем, с погонами на плечах, на которых поблескивали золотые обвитые змеями чашечки и крупные майорские звездочки, в темносиней юбке и в армейских сапогах, поднялась со стула.

— Танька! — крикнул Владимир, — протягивая ей руки. — Ты?

— Володенька, ой, Володенька, — пролепетала Таня и бросилась к нему навстречу.

Владимир подхватил ее и, крепко обняв, приподнял на воздух. Он то целовал Таню, го прижимал ее голову к своему плечу и гладил ее волосы, то, откинув на руке, жадно рассматривал такие знакомые дорогие черты ее лица, то снова целовал, готовый кричать от счастья. Таня смеялась и, запустив пальцы в его волосы, глядела ему в глаза счастливым взглядом.

— Вот мы и встретились, — освобождаясь от объятий Владимира, проговорила Таня. — Рад?

— И она спрашивает! — воскликнул Владимир. — Но подожди, дай мне как следует рассмотреть тебя.

Не выпуская рук Тани, Владимир сделал шаг назад, С