Следующая остановка – «Пионерская-стрит» - Арина Павловна Обух
Книгу Следующая остановка – «Пионерская-стрит» - Арина Павловна Обух читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так, – прерывает монолог гардеробщика мой спутник. – Ты будешь на его трубу смотреть или мы всё же пойдём в зал?
Честно говоря, я бы просто послушала гардеробщика.
Первой на выставке нас встретила Венера с родинкой от Монро, выкрашенная в дикий розовый цвет и тем утратившая своё мраморное благородство. Под ней была табличка, которая гласила, что автора волнуют «остросоциальные темы, связанные с вопросами современных СМИ и сексуальности».
– Ну, это к Фрейду, – усмехается кто-то рядом.
Идём дальше. Автор другого шедевра, сообщают нам, вдохновлён «таинственным символизмом» мультика «Том и Джерри» (вообще он делал эту работу как подарок своей дочери, но потом «работа ещё обогатилась новыми смысловыми оттенками»). То есть до нас эта работа дошла переполненной смыслами. Вхожу в предвкушении. Темнота. Музыка. И светящаяся дырка в стене. «В ожидании Джерри» называется. «Возможно, он когда-то появится…»
Простодушные ищут изъян в себе: «Я плохо разбираюсь в искусстве. Эту работу надо смотреть в контексте. Ведь она всё-таки находится в Эрмитаже…»
И вот тут уже к Пиотровскому. «Михаил Борисович, а папа знает?!»
(Папа, Борис Борисович Пиотровский, был предшественником своего сына и, как говорят старшие товарищи, ревностным хранителем традиций Эрмитажа. Ну, по крайней мере, таким его помнят.)
А всё началось с Энди Уорхола, после выставки которого в 2000 году Эрмитаж потерял невинность.
Я помню эту выставку. Мне было пять лет. Мы вместе выставлялись (звучит, да?). Это была первая выставка наших детских работ в одном из залов Эрмитажа, по соседству с Энди, но собственная слава в моём сознании затмила славу Уорхола. Помню только, что взрослые говорили почему-то не об Уорхоле, а о Пиотровском, типа: ну Пиотровский ваще-е!..
– Идём! – тащит меня мой ровесник. – Там дальше «Вагон»!..
Нашумевший «Красный вагон» Ильи Кабакова. Он «работает в жанре тотальной инсталляции». Уже страшно. Инсталляция посвящена становлению, развитию и распаду Советского Союза.
Народ табуном хороводит вокруг вагона, постигая изо всех сил…
На выходе мы увидели, что кто-то фотографирует ту самую аварийную трубу гардеробщика – одного умного на этом корабле дураков.
А на улице мой друг, будущий искусствовед (кто-то создаёт искусство, а кто-то им ведает), с пеной у рта, горящими глазами и беспорядочными взмахами рук объясняет мне всю великость инсталляции Кабакова: какая гениальная идея, какая мысль! Как точно автор раскрывает причину распада СССР!.. Мой друг вдохновенно сыпет терминами, но когда он прерывается, чтобы перевести дух, я спрашиваю его:
– Тебе понравилось то, что было внутри «Вагона»?
Мой спутник застывает и с изумлением восклицает:
– А что, можно было зайти внутрь?!
…Нет, мне не нравится современное искусство. И ровесники не нравятся, батюшка. И печенье, кстати, тоже не очень…
Мне нравится Козин: «Не уходи-и, тебя я умоля-яю…»
– Потому что ты какая-то советская! – мстительно говорит мой ровесник.
Гагарина не видела, но я его люблю
– В моём детстве были совсем другие банки сока. И вкус был лучше. И по цене дешевле. Помнишь? Магазин на углу 6-й линии? Двадцать рублей стоило. Или меньше? И, мне кажется, натуральнее было.
Я остановилась, удивившись, с какой лёгкостью вырвались из меня эти слова. Это было так естественно, что моя подруга не заметила, как мы разминулись в веках. Такие разговоры я слышала только от своих родных древних греков и их друзей, таких же древних греков, определяющих время по палкам. Чьё детство прошло под знаком улыбки Гагарина. Люди чёрно-белого кино.
Мама любила с усмешкой повторять, что «советские мужчины были лучше. У них было очень много свободного времени, а свободное время располагало к мечтательности, стихам и всяким крамольным мыслям, которые так нравились девушкам. И советские девушки были лучше: им нравились эти советские мужчины».
А советский мужчина папа всегда искал в ларьках с мороженым эскимо на палочке, и чтобы обязательно обёрнутое в фольгу. В детстве я смотрела на папу и не понимала: ну как можно фанатеть от такого дурацкого мороженого? В нём нет ни сгущёнки внутри, не шипучки, оно не красит язык в синий цвет…
Зато я до сих пор покупаю жвачку «Лав из…». И мне нравится чёрно-белое кино. И человек из Коктебеля.
Человек из Коктебеля
В сентябре в Коктебель в Дом Волошина едут гости. Хозяина нет дома, а они едут и едут. Потому что однажды он их пригласил: «Войди, мой гость, стряхни житейский прах…»
Вот и входим. Весёлой радостной гурьбой читать стихи и пить крымское вино.
– Почему ты уехал тогда из Коктебеля?
– Чтобы ты меня заметила.
– Я заметила тебя в первый же день. И мысленно назвала тебя «иностранцем».
– Почему?
– Не знаю. Потому что у тебя очки.
– При чём здесь очки?
– Ты был в очках, ты был угрюм, ты был вне доступа.
Новость о его отъезде застала меня на семинаре по прозе. В одну минуту я возненавидела всех прозаиков, читающих в это время свои рассказы. Особенно господина С., который затянул какую-то историю о поездах из Москвы в Питер, о бессонной ночи и о том, что он так и не узнал имя той прекрасной девушки. Может быть, сюжет был несколько иной. Но мысль автора просвечивала через каждое слово. Это была мысль о единственном, неповторимом и многогранном его «Я».
Этот человек был многогранен как стакан. В который то и дело наливают водку.
Вечером я сидела в кафе, на столике стоял айпад и молочный коктейль.
На экране айпада был Человек Из Коктебеля, превратившийся в Человека Из Скайпа.
Со стороны могло показаться, что я кокетничаю с молочным коктейлем.
Свой чужой
Выхожу из дома, сталкиваюсь с соседом.
– Ты чё, обои несёшь?
– Ага, картины.
– Ты в Штиглице учишься?
– Да.
– Я был там. День открытых дверей.
– Был в музее?
– Нет, он был закрыт.
Характерная черта Мухи: двери открыты – музеи закрыты. «Вы кто такие? Куда? Какой музей? Написано же: “закрыт”!»
– Но в Молодёжном зале был?
– Да, походил. Хорошо, конечно, но жалко, что упадок…
– Как – упадок?! Только ремонт сделали.
– Всё равно упадок. Разваливается всё…
– Пергамский алтарь видел?
– Видел… Что сказать. Жалко. Я во дворе был – всё сыпется, грязно, неопрятно…
«Грязно» – это, наверное, смальта, стекло: благородный рабочий материал из мастерских.
Это как земледельцу сказать, что у него земля грязная
Прочитали книгу? Предлагаем вам поделится своим отзывом от прочитанного(прослушанного)! Ваш отзыв будет полезен читателям, которые еще только собираются познакомиться с произведением.
Уважаемые читатели, слушатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.
- 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
- 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
- 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
- 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.
Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор knigkindom.ru.
Оставить комментарий
-
Гость Татьяна05 июль 08:35 Спасибо. Очень интересно ... В плену Гора - Мария Зайцева
-
Фарида02 июль 14:00 Замечательная книга!!! Спасибо автору за замечательные книги, до этого читала книгу"Странная", "Сосед", просто в восторге.... Одна ошибка - Татьяна Александровна Шумкова
-
Гость Алина30 июнь 09:45 Книга интересная, как и большинство произведений Н. Свечина ( все не читала).. Не понравилось начало: Зачем постоянно... Мертвый остров - Николай Свечин