Куклы во время шторма - Оксана Кириллова

– Хорошо, Стас. Пока.

– Я люблю тебя, – сказал он как-то бесцветно.

– Я тоже тебя люблю.

У меня было ощущение, что это наш последний разговор – забавно, что с ним и с Аллой я распрощалась в один день. И я, наверное, должна была всплакнуть и повспоминать всякие лирические моменты – как мы смотрели передачу про садоводство, как пили мартини в кафе или как Стас примерял розовую рубашку моего покойного дедушки… Но я этого делать не стала. Вместо этого я отложила телефон, включила компьютер, залезла в электронную почту и скачала файл, присланный дипруком.

Просто не верилось, что из-за нехарактерного усердия, проявленного мной в тот период отшельничества, меня действительно ждет аспирантура. Буду посещать никому не нужные лекции три дня в неделю, писать никому не нужную кандидатскую диссертацию по пиар-менеджменту и преподавать всякую муру болтливым и глумливым студентам и щелкающим пудреницами студенткам, которым будет глубоко наплевать на то, что им рассказывает какая-то девчонка на пару лет старше их.

Подходит ли мне это? Еще полгода назад я бы, наверное, сказала, что да, почему бы и нет. Хорошая работа – непыльная, спокойная. Не очень денежная – ну так можно подрабатывать, времени-то будет достаточно. Хотя бы компьютерным набором – у меня ведь неплохо получалось…

Мама в свое время не поступила в аспирантуру и очень по этому поводу сокрушалась, ведь это было бы как раз по ней: библиотеки, кропотливый, тихий и неприметный труд. Ее смущала только необходимость периодически выступать перед целой аудиторией. Возможно, именно эта маленькая деталь позволила ей в конце концов перестать беспокоиться об упущенных возможностях. Иначе она горевала бы до сих пор.

Видимо, то был все-таки не ее путь. Иначе она бы от него никуда не делась. Или он от нее. Тут ведь ничего не поделаешь, как ни сопротивляйся, как ни переворачивай. Я должна быть свободной, Жанна должна родить ребенка и посвятить ему всю жизнь, Стас должен…

Да нет, на самом деле никто никому ничего не должен. Просто у каждого своя истина.

Глава 13

К несчастью, Гена знал о дате моей защиты – кажется, ему ее назвала мама. Она также добавила, что мы обязательно устроим по этому поводу торжественный ужин, на который он, разумеется, приглашен. Но, видимо, это было достаточно давно и с тех пор что-то изменилось: когда я предложила сделать вид, что мы переносим ужин, и таким образом избавиться от Гены, мама даже не стала сильно возражать.

Было решено позвонить Гене после моей защиты и сказать, что я слишком устала и лучше отпраздновать на следующий день, а потом…

– А потом разберемся, – сказал папа жизнерадостно. – Кто-то из нас может, например, внезапно заболеть…

– Не дай бог! – с укором произнесла мама.

– Ну-у, пусть тогда нас всех вместе пригласят в гости. Он же не член семьи, чтобы идти с нами!

– И то хорошо. Ладно, придумаем что-нибудь. В крайнем случае можно просто не взять трубку, – внесла идею я.

– Это невежливо, – как мне показалось, с некоторым одобрением отозвалась мама.

В итоге все сложилось наилучшим образом: выяснилось, что мать Гены выиграла в каком-то конкурсе горящую путевку в Турцию на двоих, но муж не смог составить ей компанию из-за работы, а Гена успел сдать сессию, в основном «автоматом», поэтому было решено, что он присоединится к матери. Они улетали как раз в день моей защиты.

Я все-таки решила взять трубку, когда он позвонил, чтобы уныло сообщить мне об этом, и великодушно успокоила его («Очень жаль, конечно, что тебя не будет, но хорошо, что ты едешь на море, мы все очень за тебя рады»). В глубине души я надеялась, что он закрутит там курортный роман и хотя бы на эти десять дней забудет обо мне и моих родителях. Да, шансов было мало… но одна мысль о том, что этот ужин обойдется без него, немного грела меня, когда я готовилась к выходу из дома в тот знаменательный день.

Я убрала с будильника мелодию Evanescence и поставила ту самую, Slipknot. Она по-прежнему меня раздражала, но одновременно вызывала приятные ассоциации. К тому же под нее действительно было куда легче проснуться – вернее даже, под нее было просто невозможно не проснуться.

Не успела я закрыть дверь квартиры, как позвонила Жанна, чтобы пожелать мне удачи – подумать только, встала так рано специально ради этого.

– Я записалась на гимнастику для беременных, – ликующе сообщила мне она. – Кстати, тренер уже после первого занятия сказала мне – как и ты тогда, – что я очень гибкая. Можно будет когда-нибудь и о танцах подумать… Завтра пойду на стрижку по тому сертификату, который ты мне подарила. А сегодня вечером у меня как раз гимнастика!

Я не понимала, что ее так радовало в необходимости совершать нелепые движения в компании потных неповоротливых женщин с огромными животами и одышкой, но решила порадоваться вместе с ней:

– Замечательно. Просто отлично.

Чуть было не добавила, что просто-таки завидую, но было бы уже чересчур.

– Я все никак не спрошу: ты со Стасом поговорила? – спохватилась Жанна. – Он же даже мне звонил… я тебе не передала?

– Сема передал на твоем дне рождения.

– А-а, ну вот. Ты его бросила, да? Чем все кончилось-то?

– Да ничем.

– Как это?

– Вообще, все как надо.

– Это как? – слегка изменила вопрос Жанна.

– Это… закономерно, – подумав, заявила я.

– Ладно, потом поговорим, – сдалась она. – А сейчас иди на защиту и настройся на лучшее.

– Спасибо. Так я и делаю.

– Ты ведь позвонишь мне, когда сдашь?

– Конечно.

– Ну, все тогда… пока, удачи.

Я вспомнила, как она ждала меня под дверью после моего госа, какой растерянной выглядела весь день, хоть и улыбалась, как неуютно ей было, когда мы отмечали вечером с вином…

И отлично, что все позади, что ее приоритеты вновь расставлены и в этот раз она не будет меня ждать. Эта мысль была странной, но искренней.

***

В отличие от большинства, я совершенно не волновалась перед комиссией. Спокойно все рассказала и без запинки ответила на вопросы – мне даже не понадобилась бумажка с планом выступления. После моей защиты один из членов комиссии зачитал вслух отзыв рецензента, который я уже видела до этого – в конце рецензии была строчка: «Выпускница рекомендована к поступлению в аспирантуру». Или как-то так, дословно не помню.

Когда отстрелялись все,