Добрые друзья - Джон Бойнтон Пристли

— Я вам расскажу, из-за чего он так изменился. Тогда я не могла поверить нашей удаче, а теперь смотрите, чем все обернулось… В марте Эрик занял первое место в конкурсе — выиграл пятьсот фунтов!

— Пятьсот фунтов! — Мисс Трант искренне удивилась. В ее представлении мистер Типстед в принципе не мог ничего выиграть, а уж пятьсот фунтов и подавно.

— Пятьсот фунтов, — со скорбной гордостью подтвердила его жена. — За «искорки», это такие короткие смешные фразы и поговорки. Он месяцами посылал в газету свои сочинения, заполнял купоны и отправлял их шестипенсовым почтовым переводом, пока однажды я не сказала: «Ох, ради Бога, Эрик, прекрати! Ты столько денег и времени потратил на эти искорки, что они у меня из глаз скоро посыплются». Конечно, сочинял он здорово, но я думала, что его искорок никто не читает, а призы отдают первым попавшимся участникам. А через две недели — то был вторник — пришли к нам два молодчика, один с фотоаппаратом, другой просто так, и сказали нам, что Эрик выиграл первый приз. Они нас сфотографировали, а под снимком — «Мистер и миссис Типстед получают чек от нашего представителя», — разместили длинное интервью: ну, как мы рады, на что потратим выигрыш и всякое такое. Я хотела, чтобы Эрик вложил деньги в страхование или купил магазин побольше, но он меня не слушал. А что я могла? Это его выигрыш, не мой. В общем, он захотел щегольнуть: купил машину, новые костюмы, то да се. Конечно, вся эта кутерьма с интервью и машиной вскружила ему голову. Вилли говорит, в городе его не иначе как «лорд Типстед» величают — с издевкой, ясно дело, но, по мне, так ему просто завидуют. За Эриком сразу стали увиваться женщины — у них нынче других дел нет, только за чужими мужьями бегать. Тогда-то и появилась эта бестия, проклятая разлучница, я таких разве что в кино видала. Вам не кажется, что у этого масла странный вкус, мисс Трант?

— Это маргарин. Я его не ем.

— И правильно. Скушайте лучше еще кекс. О чем это я? Ах да, я уже закончила, мисс Трант. Вы уж меня извините, все это так странно и необычно, я сегодня прямо сама не своя и не знаю, что говорю.

Вместо ответа мисс Трант задала вопрос:

— А дети у вас есть?

— Нет. Мы очень хотели, особенно я, да вот не сложилось. Может, оно и к лучшему… Хотя с детками мне бы не было так одиноко, правда? — Она чуть подавилась, кашлянула в платок и отпила чаю, едва сдерживая слезы.

— Будете кекс? — Предложение было явно неуместным, но ничего лучше мисс Трант не придумала.

— Может, съедим его пополам? Целый мне не осилить. Нет? Ну, тогда и я не буду. Сейчас допью чай и поедем. С таким мужем прямо не знаешь, радоваться или печалиться, что у нас нет детей. Сколько я сделала для этого человека! На все ради него шла! Всю жизнь на него положила!

Последние фразы прозвучали чересчур бойко: они шли не от сердца, а из бульварных газет и дешевых любовных романов. Если бы эта миниатюрная женщина нравилась мисс Трант чуть меньше, она бы пропустила ее слова мимо ушей, но тут не удержалась:

— Вы меня простите, миссис Типстед, я очень хочу вам помочь. Не подумайте, что я бездушная или что я не понимаю смысл этих слов — ну, про «положить жизнь».

— Вот выйдете замуж, мисс Трант, и сразу поймете.

— Да, женой я не была, только дочерью. Но неужели все эти годы, живя с Эриком, вы никогда ничему не радовались и только жертвовали собой?

— Да я радовалась каждой минуте! — сердечно воскликнула миссис Типстед. — Конечно, у Эрика есть недостатки — он чересчур сорит деньгами и немного глуп, беспечен, знаете ли, — но лучшего мужа и пожелать нельзя. Я не говорю, что нам не бывало трудно, но мы радовались жизни, уж поверьте.

— То есть вы бы не предпочли жить одной?

— Одной?! Я? — ужаснулась миссис Типстед. — Когда ни о ком не надо заботиться, некого встречать и провожать, никто не шутит и не утешает? Может, я чересчур старалась для Эрика, но всегда делала это охотно. Ну, если не считать последних месяцев, когда приходилось гладить ему брюки и чистить пиджаки, чтобы он встречался с этой… этой… жирной размалеванной буфетчицей! Ох, даже не спрашивайте, мисс Трант.

— Тогда не говорите, что положили на него жизнь. Вы прожили ее так, как сами хотели. Ну, то есть, как еще вы могли ею распорядиться? Простите, если я сказала лишнее.

Миссис Типстед покачала головой и минуту молчала, разбираясь в своих чувствах. Наконец она заговорила, и голос ее звучал совсем по-другому: тише и уверенней.

— Забавно, правда? Последнее время я часто думала об этом и понимаю, о чем вы толкуете. Если отдаешь человеку всю себя, то делаешь это по собственной воле. Но ужасно, когда с тобой так жестоко обходятся. Вы, верно, удивляетесь, чего я за ним бегаю. Конечно, я все еще люблю его, но у меня, как у всех, есть гордость — может, даже больше, чем у всех. Просто я знаю Эрика, мне не впервой. Он слаб, мой Эрик, его только помани, и он пойдет. А эта женщина вцепилась в него мертвой хваткой, подчинила своей воле. Другой жены ему не надо, нет! Он просто хочет покрасоваться перед кем-нибудь, кто не знает его как облупленного. Поверьте, сейчас он уже раскаивается, а завтра будет волосы на себе рвать. Если он посмотрит мне в глаза и заявит, что не хочет возвращаться, я его отпущу. Просто уйду, не сказав ни слова. Но он так не сделает, вот увидите.

— Я тоже так думаю, — проговорила мисс Трант, вспомнив, как он робел и волновался в гостинице.

— Уж жена-то знает, мисс Трант, — убежденно сказала миссис Типстед, а в следующий миг подняла глаза и неожиданно изменившимся голосом прокричала: — Надеюсь, мисс, вы не возьмете с нас денег за масло — это чистый маргарин! — Вдоволь напрепиравшись с официанткой, она начала препираться с мисс Трант, которая хотела оплатить счет. Нет, миссис Типстед не хотела платить за все: она тщательно разделила счет пополам и оплатила свою часть.

Проехав несколько миль, они очутились в уютном холмистом пригороде и устремились к обширным туманам, за которыми прятался Шеффилд.

III

Мисс Трант облегченно вздохнула. Наконец-то они отыскали нужную улицу: она была недалеко от центра, но почему-то все время от них ускользала, и последний час мисс Трант только и делала, что останавливалась, спрашивала дорогу, плутала по запруженным переулкам и уворачивалась от трамваев и грузовиков. Улица была унылая и мрачная, из тех, что последние сорок лет неуклонно теряют престиж: сперва на ней селятся зажиточные дельцы и банкиры, но постепенно дома отходят под меблированные комнаты для актеров, корсетные ателье, салоны хиромантов и прочие сомнительные заведения. Заканчивалась улица тупиком: высокой кирпичной стеной. Мисс Трант остановилась в нескольких ярдах за углом, они с миссис Типстед вышли из машины и теперь раздумывали, что делать.

— Смотрите! — вскрикнула миссис Типстед, показывая на что-то пальцем. — Это она! Вылитая наша!

Рядом с домом на левой стороне улицы стояла единственная машина — голубенькая «мерсия» мисс Трант, сомнений быть не могло. Как жаль, что нельзя забрать ее и тотчас уехать! Но объясниться все же надо. Может, получится сделать это без лишних драм, не впутываясь в дела Типстедов.