Тест для настоящего мужчины - Ольга Федоровна Берг

его, будто видел впервые, а на самом деле пытался понять врет Лисовский или нет. Но потому с каким остервенением тот пытался напиться, и, как блестели его глаза, когда он говорил о Лизе, Эд догадался, что друг влюбился, пусть он пока и не сказал этого вслух. Он решил подтвердить свои догадки.

— Ты никогда не пил из-за баб, — с напускным пренебрежением отозвался о девушке.

— Она не баба, — заревел Артем, потянулся через стол и схватил друга за лацканы пиджака, свирепо вращая глазами. — Не смей её так называть.

— Сильно же она тебя зацепила, — сбросил руки друга Эдик и на всякий случай отодвинулся дальше. — Может пригласить блондинку, расслабишься, — устроил ещё одну проверку приятель, — она скучала по тебе.

— На хер твоих девок, — откинулся на спинку кресла Артем и, сделав ещё один глоток, поставил почти пустую бутылку на стол и устало прикрыл глаза. Под веками тут же появилась Лиза, неодобрительно качая головой. — У меня в голове только пигалица, — распахнул глаза Лисовский и ткнул указательным пальцем себе в висок, — тут она. И день. И ночь. Никого не хочу кроме неё, — обреченно уронил голову на руки. — Она меня с ума сведет.

— А как же девочка? — если отношение к Лизе Эдик больше не подвергал сомнению, то ребенок, это нечто другое.

— Ну, с этим проблем не возникнет, — самоуверенно заявил Лисовский, нисколько не сомневаясь в своих словах. — Игрушки, погремушки и что там ещё любят малыши, — пространно поводил в воздухе рукой Артем, — и мы с ней будет лучшими друзьями.

— Лисовский, ты — идиот, — хохотнул Эдик и поймал вопросительный взгляд приятеля, который не любил быть не правым. — Ей шесть.

— И что? — искренне удивился Артем. — Какая в жопу разница, — потянулся к бутылке, но потом убрал руку и не стал допивать остатки.

— В этом возрасте дети уже идут в школу, и им надо нечто больше чем игрушки и погремушки, впрочем, как и в любом другом возрасте.

— И… — торопил замолчавшего приятеля Лисовский-младший.

— Любовь, Артем, — скептически прищурил глаза Эд, — недостаточно хотеть и сходить с ума от матери, надо суметь расположить к себе её ребенка, показать девчонке, что тебе можно доверять, стать её другом и получить это все не подарками, а отношением.

Некоторое время мужчины сидели молча. Эдик не сводил глаз с лучшего друга, казалось, что он решает какую-то сложную задачу, и это было недалеко от истины. Артем впервые за все время задумался о дочери и никак о рычаге воздействия на Лизу, а как о живом человеке, который реально существует.

— Она меня не простит, — Лисовский взвыл от отчаяния. — И что же мне теперь делать? — он выглядел потерянным.

— Установить отцовство тебе придется, — Эдик постучал пальцами по папке в которой лежал договор Артема с отцом, — ты же не собираешься отказываться от всего, — и, получив утвердительный кивок от друга, продолжил. — Уверен, брат нам поможет, — он потянулся к своему сотовому лежащему на столе. — На предварительном слушанье он сумеет убедить Лизу, что ты лучший папа на свете и не собирался забирать девочку. Он предложит совместную опеку, а там уже тебе придется приложить все усилия, чтобы твои девочки поверили тебе.

— Все же зря ты отказался от адвокатской практики, — восхищенно смотрел на друга Артем. Отчаяние сменилось надеждой, что все у него получится.

Друг расплылся в довольной улыбке.

— Завтра брат ждет тебя в офисе, — Эдик закрыл папки и подтолкнул их к Лисовскому.

— Эд, я обещаю тебе, что стану самым невероятным папой и самым лучшем мужем, — Артем приложил ладонь к груди со стороны сердца.

— Не паясничай, — приструнил приятеля Эдуард и недовольно покачал головой.

— Ты знаешь… — Лисовский замолчал и с каким-то новым незнакомым выражением лица посмотрел на друга.

* * *

— Ничего себе поворотики, — Алла держала в руках два листа из папки, которую принесла Лиза, бросила на кухонный стол, и посмотрела на неё так, словно надеялась, что она вспыхнет и превратиться в горстку пепла. — Охренеть себе новости, — её взгляд перепрыгивал с одного текста на другой. — Отвал башки, — удивление, смешанное с возмущением, плескалось в зеленых глазах.

Наверное, в сотый раз Алла внимательно перечитывала ксерокопированный печатный текст, а Лиза смотрела в окно. Мыслями она была в том ресторане, в той кабинке, где Артем Лисовский разрушил её спокойную жизнь.

— Ты не имеешь на мою дочь никакого права, — она настойчиво заявляла ему.

— Не прикидывайся глупой, тебе это не идет, — с раздражением грубил Артем и подсовывал ей заключение Центра генетики, — родство составляет девяносто девять и девять десятых процента, — его указательный палец ткнул в цифры, которые она и сама видела. С каким бы удовольствием сломала бы этот палец, чтобы он не тыкал тут. — Любой суд поддержит меня в моем желании воспитывать свою дочь, быть рядом с ней, — он старался звучать дружелюбно, но она ощущала злость и раздражение в его интонациях. — Перестань упрямиться, Лиза, — Артем опустился перед ней на корточки и взял за руки, нежно сжимая холодные пальцы. — Мы сможет жить вместе и воспитывать нашу дочь.

— Нашу, — она выдернула руки, вскочила со стула, отступая от него и уничтожая взглядом. — Полина моя дочь и только моя, — срывалась на крик, зная, что показывает слабость, но её выдержка летела к чертям, когда дело касалось дочки. — Тебе не было до неё никакого дела семь лет, а теперь ты вспомнил о ней и пытаешься манипулировать мной с помощью маленького беззащитного человека. Как же это низко, — скривила лицо в брезгливой гримасе.

— Я ничего не знал о ребенке, — в который раз яростно оправдывал себя Артем. И в его признаниях проскальзывала искренность, но она не торопилась верить ему.

— За столько лет папаша не удосужился заглянуть в нижний ящик стола? — поддерживала подругу Аллочка. — И как это письмо попало в их дом?

— Они не знают, — озвучивала оправдание Лисовского Лиза.

— "Мы приходили к вам, но ваша жена выгнала нас и тогда я попыталась найти вас в офисе вашей компании, но там мне сообщили, что вы уехали" — цитировала строки письма Алла. — А не тут ли прячется тайна этого послания, — она помахала ксерокопией судьбоносного послания, смотря на подружку так, словно она раскрыла загадку Бермудского треугольника.

— Не знаю, Ал, я ничего не знаю, — устало потерла руками лицо Лиза и, сокрушенно выдохнув, села напротив подруги. Она казалась себе маленькой девочкой потерявшейся в большом городе, людей вокруг много, ни никто не поможет.

— А мамаша та ещё стерва, — бегала взглядом по рукописным строчкам Аллочка, — выставила беременную девчонку, сыночка своего защищала, — она отбросила письмо, — терпеть таких