Книга о Боге - Кодзиро Сэридзава

В этом Вокрессу находилась вилла профессора Парижской консерватории Дуайяна, который вел у моих дочерей класс фортепиано. Дочери коротали безмятежные дни в тихом отеле, который рекомендовал им профессор, изредка беря у него уроки фортепианной игры. Это было небольшое дачное местечко на берегу Луары, и я, давно забывший, что такое каникулы, наслаждался неожиданным отдыхом. И вот в одно воскресенье мы с дочерьми поехали в центральный город департамента, Невер. Езды туда было меньше часа. Когда мы сошли с поезда, то увидели группу юношей и девушек, похожих на паломников, они направлялись куда-то влево от станции. Мы двинулись за ними и минут через десять достигли ворот большого монастыря. Это был монастырь Святой Бернадетты.

Следуя за толпой паломников, мы подошли к тому месту, где стояла рака святой Бернадетты. Святая выглядела так, будто только что уснула. Паломники благоговейно опустились на колени и начали молиться, а я, будучи неверующим, приблизился к раке и попытался заглянуть в нее. Внутри горели слабые электрические лампочки, освещая погруженную в вечный сон святую. Когда я стоял рядом с ракой, разглядывая молодое лицо Бернадетты, мне вдруг вспомнилась книга, перевод с какого-то европейского языка, которую вскоре после окончания войны прислал мне ныне покойный Тосихико Катаяма[32]. Названия ее я не помню, помню только, что там описывалась жизнь святой Бернадетты, начиная с того дня — примерно полтора века тому назад, — когда глупой маленькой девочке Бернадетте, дочери мельника из деревушки Лурд у подножия Пиренеев, явилась Дева Мария, после чего в Лурде забил источник и стали происходить чудеса. Автор, немец еврейского происхождения, во время войны, спасаясь от нацистов, решил эмигрировать в Америку, но сначала добрался до Лурда и помолился святой Бернадетте, пообещав написать о ней книгу, если ему удастся спастись. Его молитва была услышана, он благополучно эмигрировал и стал автором жизнеописания святой Бернадетты. Так говорилось в предисловии к книге.

Размышляя обо всем этом, я следом за дочерьми пошел к выходу, мы задержались у ворот, чтобы купить в киоске открытки, и тут ко мне обратился немолодой священник.

— Вы японец? — спросил он меня. Потом, сказал, что тут рядом, в монастыре, живет монахиня-японка, которая уже больше двадцати лет не видела своих соотечественников, и потащил нас в этот монастырь. К нам сразу же вышла эта монахиня-японка, на вид ей было около пятидесяти. Как видно, она не смогла сразу вспомнить ни одного японского слова и, возбужденно выражая свою радость по-французски, провела нас в свою келью. Пока мы шли по коридору, нам по пути то и дело попадались монахини, все они говорили ей:

— Вот радость так радость, как замечательно, что сюда приехали ваши соотечественники!

В келье монахиня показала нам свой старый японский паспорт образца 1926 года, она оказалась уроженкой Кансая. Заявив, что у нее больше нет родины, она сказала:

— Я так обрадовалась, когда узнала, что наследный принц женился на простолюдинке, может, теперь и Япония станет демократической, счастливой страной.

До нас в монастыре никогда не бывали японцы, поэтому мать настоятельница тоже захотела увидеться с нами, и мы прошли в ее покои. Это была очень величавая и степенная женщина, она тут же предложила мне присоединиться к группе паломников, которая должна выехать в Лурд, в эту группу входили мэр города Невера, глава городского совета и прочие важные особы.

Мне показалось, что это будет довольно любопытно, я присоединился к паломникам и провел с ними три незабываемых дня. Не стану утомлять вас подробным описанием путешествия, это заняло бы слишком много места, но несколько слов все-таки скажу. К Лурду — небольшому селению в горах рядом с испанской границей — стекаются на специальных поездах паломники со всего света. Члены нашей группы никак не афишировали свои титулы и звания, они вели себя как смиренные слуги Божьи и заботливо ухаживали за больными. Гостиница принадлежала религиозной общине, поэтому мы должны были сами готовить себе пищу, сами убирать за собой. Один раз в день служили мессу под открытым небом, паломники стояли рядами по обочинам дороги, принимая благословение церковнослужителей, больных пропускали вперед. В нашей группе тоже был мальчик лет двенадцати, который не мог ходить, его выдвинули вперед, и, получив благословение, он в тот же миг встал и пошел. Увидев это, вся наша группа разом поднялась и с воодушевлением запела благодарственный гимн. Каждый день устраивались факельные шествия, паломники, распевая гимны каждый на своем языке, поднимались в горы за монастырем и там до глубокой ночи молились, благодаря Господа. Это было поистине впечатляющее зрелище!

Разумеется, я выпил лурдской воды и совершил омовение в лурдском источнике. Только через пять дней я возвратился в Невер, предварительно убедившись в том, что мальчик, который начал ходить, прошел медицинское обследование в местной больнице, где специально для таких случаев была создана врачебная комиссия, и обследование показало, что он действительно совершенно здоров.

Спустя три года, то есть летом 1962 года, я, вместе с Сёхэем Оокой[33]по приглашению Союза советских писателей посетил Советский Союз, и многое из того, что я там увидел, оказалось для меня совершенно неожиданным. Возможно, это тоже произошло по воле живосущей Мики?

Когда сразу же после приезда нас в Союзе писателей спросили, что бы мы хотели посмотреть, я поинтересовался, жив ли в коммунистической России дух великого Достоевского. И на следующий день нас повезли в Лавру, центр русского православия. Поскольку мне говорили, что религия в Советском Союзе под запретом, я был поражен. Мы выехали из Москвы на машине и через два часа оказались в прекрасном храмовом комплексе на вершине холма. Нашей переводчицей была госпожа Львова, преподаватель японского языка из Московского университета. Нас принял высший духовный сан Русской православной церкви и рассказал нам много интересного.

Оказывается, после революции религия была запрещена, но когда во время Второй мировой войны фашистские войска вторглись на территорию Советского Союза и Москве угрожала опасность, правительство обратилось к народу. Оно призвало его дать достойный отпор фашистским захватчикам, а за это обещало снять запрет с религии. Особенный энтузиазм это обещание вызвало у крестьян, они мужественно сражались, и немецкая армия была разгромлена. С тех пор в стране провозглашена свобода религии и вероисповедания, а совсем недавно была официально издана и пущена в продажу Библия, которую раскупили за один день. (Когда он это говорил, переводчица прошептала мне по-японски на ухо, чтобы я попросил у патриарха Библию, как бы для себя. В результате мне подарили на память Библию, и переводчица очень радовалась, оказывается, она давно уже мечтала иметь Библию.) Территория Лавры производила внушительное впечатление, там была даже Духовная семинария, совсем как до революции, и мне предложили ее осмотреть. Потом нас провели в сокровищницу Лавры, где хранились иконы. Там толпился народ и было ужасно душно, особенно плотная толпа стояла перед скульптурным изображением какого-то святого, люди водили руками по статуе, а потом гладили себя по лицу и по груди. «Совсем как у Каннон в Асакусе[34]», — усмехнувшись, заметил Оока. Из сокровищницы мы вышли в парк и некоторое время стояли там, приходя в себя и наслаждаясь красивыми видами и прохладой. Тут мы заметили, что люди толпой идут в каком-то одном направлении. Мы двинулись за ними и увидели небольшой пруд, рядом с которым был источник. Люди благоговейно пили воду из этого источника, наливали ее в принесенные с собой бутылки. К моему удивлению, это оказалась святая вода. Люди с бутылками совершенно серьезно объяснили мне, что собираются отнести воду домой для своих больных.