Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

Слон свое прозвище не оспаривал: мало того, что фамилия Асланян говорила сама за себя, и сам он был здоровенный ростом и весом. Ребята – греки, в основном-то, незавидного маленького или среднего роста. Высоких почему-то раз два и обчелся. Они с дружком Харитоном были примерно одного роста. Слон себя считал самым сильным в школе, да и среди соседей, а может и во всем поселке из ровесников, а Харитон был, на его взгляд, жидковат, хоть жилист и цепок. Слон любил задираться и потом подраться, а вот друганы его и Генерал, и Митька-Харитон, не любили это дело. Но, если кто допечет, то спуску обидчику не давали. Слон завидовал их выдержке, старался подражать им, но куда ему, вспыльчивому и драчливому?

* * *

Ирини с детства нравились гармонисты. Гитара тоже нравилась. У Ваньки Балуевского была отцовская старая обшарпанная гитара, на которой постоянно рвались струны. Хорошо, у отца завалялись запасные. Но как он пел! Русские песни «Катюша», «Бьется в тесной печурке огонь», «Севастопольский вальс». Такой молодец! Сидела бы, и часами слушала. Да неудобно. Скажут еще чего…

Эх, голос у Ваньки, ей бы, Ирини, такой. Но вот на гармошке он играть не умел. Как хорошо, что греки музыкальный народ. Среди них немало гармонистов. Самый лихой гармонист – Савка Александриди. Ох, как она отплясывала под его гармонь! Могла часами петь частушки и плясать на пару со своей боевой подругой Ксенексолцей. Они были неразлучны. На вид целые тети, они совсем недавно перестали играть с пацанвой в лямбду или альчики, или гонять в Казаков-разбойников и лапту. Равных им игроков не было. Уж если бежали – никто не мог догнать, если по бите ударили – улетит не найти. Тогда, бегая с пацанами своего и помладше возраста, Ирини с подругами потихоньку научилась от них ругательным словам. Говоря на языке матов им казалось, что они уже взрослые и все про жизнь знают даже может лучше других. В доме у Христопуло никогда не матерились, и Ирини следила за собой, боялась, вдруг сорвется с языка. Эльпида вообще не материлась, а Мария-Ксенексолца умела так виртуозно это делать (школа дяди Мильдо с заготзерновской работы), что любо – дорого было послушать. У Ирини так не получалось, и она мечтала научиться делать это именно красиво. Что ей и удалось впоследствии. Но это будет потом. Недавно дома с Хариком и Яшкой они вспоминали чуть ли не смертельный случай в их детских играх. Два года назад, весной Ирини с Марией и Эльпидой играли в лапту с пацанами – Хариком, Яшкой, Митькой-Харитоном, Балуевским Ванькой и другими ровесниками на пустыре неподалеку от дома. Игра была в разгаре, команда Ирини выигрывала и, как всегда, она с силой ударила – бита со свистом пронеслась, задев по касательной живот Ваньки. Он упал без сознания. Генерал и Митька, подбежав к своему другу, стали поднимать, а он даже глаза не открывает, никак не реагирует.

С перепугу, думая, что убила его, Ирини убежала в сторону кладбища и спряталась за оврагом в низких кустах. Там ее и нашли Мария с Эльпидой. Сообщили, что он жив и, что отец с бабой Нюрой собираются прийти с жалобой к Роконоце. И что лучше ей не попадаться соседке на глаза. Ирини вернулась домой, когда стемнело. Заглянула в окна – посторонних дома не было. Роконца отругала ее, как могла. Генерал потом сказал: «Ну и сила у тебя! Человека убить можешь». Ирини виновато отмалчивалась.

Оказалось, что у Ваньки был свищ на животе, который не заживал около года. Он как-то показывал его ребятам. Бита пролетела, задев головку свища, и с силой вытянула его корень. Вытекло много гноя и крови, но через три недели рана зажила и зарубцевалась. Ванькина баба Нюра, в тот день, когда внук упал в обморок, приходила жаловаться Роконоце на бандитку – дочь, а через две недели специально пришла отблагодарить потому, как рана благополучно заживала. Иван тогда был вместе со своей бабусей и сиял, как медный тазик, стреляя глазами в сторону Ирини. Отец Ивана передал для Ирини хороший подарок – белый кружевной носовой платок, видимо принадлежавший когда-то жене, и коричневый кусок хозяйственного мыла.

– Возьмите подарок от Ваниного отца для избавительницы, – торжественно протянула баба Нюра газетный сверточек, смущенной Ирини.

– Да, нет, не надо, что вы…

– Бери, бери. Если б не ты, не знаю, когда бы кончились его мучения, свищ этот немало крови ему и мне попортил, – и бабуся впихнула сверток ей в руки. Подарок всем понравился. Особенно мыло.

С момента чудесного избавления от вредной болячки Ванька Балуевский смотрел на Ирини благодарными глазами и называл «избавительницей». Поговаривали даже, что был в нее влюблен. Но такие вещи Ирини не любила слушать, тем более среди греков это считалось плохим тоном, позволять кому-то выказывать к себе какие-то чувства, тем более, поощрять их. Да и не до чувств было. Она в этом ничего не понимала. Вот в Индийских фильмах, любовь была красива! Столько кругом красоты и роскоши! В Индии, наверное, не знали, что такое шесть месяцев ходить в валенках и ватнике. Судя по всему, Индия – сказочная страна, где все красиво, и все друг друга любят. Фильм «Бродяга» с Раджем Капуром в главной роли, они с Марией, Эльпидой и Кики ходили смотреть раз десять, а то и больше. Ах, как Радж Капур любил свою Наргиз! Разве способен кто-то из своих греков на такую любовь? Она, конечно, помнит родителей, как они хорошо относились к друг другу, но все это было как-то… по-другому.

И потом болезнь и смерть отца – все это было так страшно, больно и некрасиво.

Отца похоронили на третий день. Много земляков провожали его в последний путь. Его братья, сестра причитали, мама плакала, дети тоже. Но было это просто и естественно, как бы подтверждая мамины слова – «отмучился». Все думали о том, что в ином мире ему будет лучше. Многие старые, пережившие много горя, даже завидовали ему: им тоже хотелось в лучший мир. Никто в семье не заметил, чтобы мама так уж убивалась о некогда любимом муже. Ирини же хотелось чего-то такого большого, необыкновенного. Или ничего. К этому «ничего» она была готова. Потому как давно научилась принимать жизнь такой, какая