Молот Тора - Юрий Павлович Вяземский

Основных правил было десять. И Трулль их принялся перечислять.

Первое правило: «Рыболов всегда рыболов». Тут не было дополнительных разъяснений.

Второе правило: «Любить не себя на рыбалке, а рыбалку в себе». Понимай, как хочешь. Но однажды отец уточнил: «Если ты вдруг почувствуешь себя мастером, рыба может с тобой не согласиться».

Правило третье: «Конкретно нацелься». То есть надобно знать, кого ты хочешь поймать и соответственно строить рыбалку, а не сидеть в ожидании неизвестно кого, как это делают большинство рыболовов.

Четвертое: «Припаси место». Тут, вроде, понятно. Надо не только изучить места и выбрать самое удачное из них, но также «припасти» его – то есть подкормить рыбу. Но при этом, как однажды выразился Сашин отец, «надо ловить там, где рыбе, а не тебе удобно».

Пятое: «Средства оправдывают цель». Рыбе, которую ловишь, должны соответствовать приманки и способы ловли.

Шестое: «Делу – время». У каждого вида рыб, для каждого места есть наиболее удачное время поклевки, которое надо стараться предугадать.

Седьмое: «Терпи внимательно». Терпеливое ожидание поклевки не должно притуплять внимания: ты всегда должен быть начеку.

Восьмое: «Блажен, кто верует, тепло ему на свете». Когда иногда, несмотря на различные ухищрения, долго не клевало, отец вспоминал эти грибоедовские строки и прибавлял: «по крайней мере, не замерзнем».

Девятое правило не имело точной формулировки. Но отец утверждал, что уважающий себя рыболов должен уметь распорядиться своим уловом в походных условиях: рыбу почистить, костер развести, уху сварить, добычу закоптить, или завялить, или поджарить. В приготовлении рыбных блюд в любых условиях капитан Трусов не знал себе равных; он даже жену свою превосходил, умелую повариху и изобретательную кулинарку.

Все эти правила отец соблюдал неукоснительно и, так сказать, в комплексе, а не поодиночке. И, судя по всему, именно на это комплексное соблюдение указывало первое рыболовное правило: «Рыболов всегда рыболов».

Было и десятое правило, которое стояло особняком, но было, пожалуй, главным из правил. Оно гласило: «Не пропусти золотую рыбку». Рыбка эта, как объяснял отец, крайне редко попадается рыболову и никто заранее не может сказать, как она будет выглядеть. Но истинный рыболов ее всегда распознает. Он ее поцелует и отпустит на волю, ни о чем не прося, потому что золотая рыбка сама знает, что человеку нужно. «А ты когда-нибудь ловил такую рыбку?» – спросил Саша. «Ловил. Я сразу узнал ее и отпустил на свободу. И через несколько дней встретил твою маму», – ответил отец.

С тех пор как Саше стало известно это десятое правило, он на всякий случай начал отпускать необычно выглядевших рыб. Одну из них, большого и непривычно золотистого окуня, он отпустил на детско-юношеском первенстве Ляене-Вирумааского района по поплавочной ловле; в подобного рода соревнованиях Саша участвовал с третьего класса. Если бы он не отпустил этого прекрасного окуня, он занял бы первое место. Однако с того самого дня Саше стало везти на рыбалке почти так же, как везло старшему Трусову. И сослуживцы капитана, с которыми часто вместо рыбачили, шутили, что отец, похоже, передал сыну свою удачу.

Трулль прервал рассказ и стал снимать вертушку со спиннинга.

– Любовь к рыбалке привил мне отец, – подытожил Саша и достал из рюкзака рыболовный ящик. – А мама… мама подарила мне улыбку… И солнце. – Открыв ящик, Трулль стал осторожно перебирать пальцем маленькие разноцветные воблеры. – Не уверен, что Ингрид реально означает в переводе «прекрасная»… Я бы назвал ее солнечной… И папа говорил, что достаточно посмотреть на маму, как сразу начинаешь улыбаться и хочется быть счастливым… Когда она изредка улыбалась, у нее на щеках с двух сторон появлялись чудесные ямочки… Как только я эти ямочки вспомню, я сразу вижу ее лицо… – Саша приподнял пенальчик с воблерами и стал перебирать находившиеся под ним колебалки. – При этом сама она очень редко улыбалась, а улыбались люди, которые на нее смотрели. Они как бы грелись с ней рядом… У нас с ней были любимые книги. Мы знали их наизусть и часто вспоминали из них изречения, типа, к различным случаям… «Маленький принц», например… Или «Соловей и роза» Оскара Уайльда… И еще несколько… – Приподняв колебалки, Трулль стал разглядывать и теребить вертушки и продолжал вспоминать: – И песни у нас были любимые, … Две из них оставили особенный след в моей жизни. Их все знают. Первая называется «Улыбка». Помните? «От улыбки хмурый день светлей. От улыбки в небе радуга проснется! Поделись улыбкою своей, и она к тебе не раз еще вернется»… Замечательные слова. Не помню, кто их написал. Но мама мне говорила: «Улыбка – это наше внутреннее солнышко. Оно и тебя греет, когда тебе холодно, и других людей может согреть, если ты с ними… вот именно, очень точное слово – поделишься!.. «От улыбки солнечной одной перестанет плакать самый грустный дождик»… Это радостное и теплое солнышко, говорила мама, живет внутри каждого человека. Но его надо уметь найти. И лучший ключик к нему – улыбка… Ну и, конечно… Помните? «Солнечный круг, небо вокруг – это рисунок мальчишки. Нарисовал он на листке и подписал в уголке: пусть всегда будет солнце! Пусть всегда будет небо! Пусть всегда будет мама!..»… Я когда впервые услышал эту песню, нарисовал на листках штук десять, а то и двадцать различных солнц, красных, малиновых, оранжевых, желтых, и развесил по стенам. А мама, когда увидела эту выставку, спросила: «Зачем нам с тобой так много солнц? Ты и так у меня солнечный мальчик. Ты ведь утром родился. И день, я помню, был удивительно солнечный»… Я убрал со стен свои рисунки – благо, я их не приклеил, а прикнопил к обоям. Но, когда мне изредка становилось грустно, я доставал бумагу, разноцветные фломастеры… Я рисовал солнце. Слушал или вспоминал песню. Улыбался. Чувствовал, как внутри меня разливается что-то очень теплое и радостное. И говорил себе: «У меня есть мама. У меня есть папа. Мы самые счастливые люди на свете. Потому что у нас есть солнце…

Трулль вздрогнул и отдернул руку от приманок, будто уколовшись о крючок.

Затем насадил на леску легкую джиг-головку, едва заметным движением кисти отправил приманку к дальним камышам, дождался, пока она упадет на дно, и повел приманку к себе, после двух вращений катушкой делая небольшие остановки. И во время этих остановок рассказывал:

– В годовщину их свадьбы, одиннадцатую… они, как всегда, поднялись вместе в небо… Я давно их просил, чтобы они меня взяли с собой… Я ведь уже большой. И тоже хочу небо