Пять времен года - Авраам Б. Иегошуа

никакой радости, как вызывали все его прежние новые машины. Он снял пиджак, стащил свитер, расслабил галстук, сел за руль и, приоткрыв окно, ощутил на лице напор ветра, свистевшего так, будто там, в горах, кто-то направил на поселок огромный мощный вентилятор. В сущности, ему следовало бы сейчас завести мотор и отправиться восвояси — пусть этот жулик сам потом гоняется за ним, — но он чувствовал какую-то неприятную слабость в желудке, словно только что съеденное мясо клонило его к земле, и в ушах у него стоял этот назойливый свист ветра, и он решил просто передвинуть машину в тень и немного отдохнуть, но оказалось, что он потерял всякое представление, куда перемещается солнце, и поэтому в конце концов решил оставить ее там, где она стояла, и, закрыв на замок рычаг переключения скоростей и для надежности заблокировав двигатель секретным переключателем, запер дверцы и направился к дому девочки, чтобы сообщить ее отцу, что он уезжает.

И вот он снова шел среди полей, усеянных желтыми цветами, название которых он так и не удосужился узнать, вдали различались сиреневые очертания гор, в воздухе по-прежнему висела застоявшаяся, вековая тишина, — видно, все еще досыпали, а в поле, где раньше горел маленький костер, сейчас — ни души, только сероватый дым еще поднимался над тем местом. Молхо свернул посмотреть — зола была еще горячей, и в ней перемигивались огоньки и искры, как будто там переливались большие капли ртути, а влажная земля вокруг была цвета темной меди. Со своего места он различил тропу, ведущую в глубокое ущелье, заросшее густым кустарником, — на той стороне, на противоположном склоне, высились острые зубчатые утесы, точно скелеты первобытных ящеров, бессильно прислонившихся к этому склону перед своей кончиной. На зеленом и синем фоне сверкали пятна оранжевого и пурпурного цвета, и все это было подчеркнуто торжественно-коричневой линией тропы, пересекавшей склон точно по диагонали. И Молхо вдруг понял — вот же оно, то знаменитое вади, куда нас вели во время молодежной экскурсии! Значит, он и впрямь был здесь когда-то! Он долго стоял, прислушиваясь ко все усиливавшемуся ветру, и ему почему-то думалось, что, если он сейчас тоже умрет, никто не пойдет его искать. «Ну и ладно, — сказал он вслух. — Лишь бы оставили меня в покое».

Он вернулся на дорогу и пошел в сторону дома девочки, но не свернул к нему, а продолжил путь, поднимаясь к маленькому жилищу Бен-Яиша, и, подойдя, громко постучал в дверь, но ответа не было. Одно из окон было открыто, и он заглянул внутрь. Возле неубранной кровати стояли телевизор, видео и динамики, на столе высилась гора грязной посуды, как будто кто-то вышел отсюда совсем недавно. Он обошел кругом, пробираясь сквозь высокие сорняки и бурьян, стебли которых терлись о стены дома, и увидел чуть повыше совсем крохотную деревянную будку, по форме напоминавшую поставленный на попа гроб. Это был старый туалет, того типа, который ставили возле первых, наспех построенных домов в пятидесятые годы. Он пошел к нему, продираясь сквозь одичавшие колючки, там была дверь — он открыл ее и вошел внутрь, будка была не выше человеческого роста, из отхожей ямы росла густая трава. Молхо плотно прикрыл за собой дверь и сквозь пересохшие деревянные стены услышал приглушенный шум ветра, как будто кто-то выл за стеной, прикрыв рот ладонью. Он расстегнул брюки и попытался помочиться в траву, но ему с трудом удалось выдавить из себя несколько капель, и он опять ощутил внутри какую-то странную слабость. Через маленькое окошко туалета он видел дом девочки на склоне — что за наваждение на меня напало? с чего это она так влезла мне в душу? я веду себя так, будто влюбился в эту маленькую черную девчонку и готов вот так торчать здесь, в этой дыре, и ждать еще семь лет, пока она повзрослеет и я смогу на ней жениться. Он вышел, закрыл за собой дверь, спустился и постучал в дверь ее дома.

Ему открыл индиец. «Ну что ж, я вижу, что ваш Бен-Яиш не торопится, — сказал Молхо с мрачным спокойствием. — Напрасно я тащился сюда. Думаю, мне лучше возвращаться. Только передайте ему, пожалуйста, что я приезжал и что я зол на него, как черт, — на самом деле он не чувствовал в себе никакой злости, — и если он думает, что может что-нибудь объяснить, если он вообще может что-нибудь объяснить, то пусть теперь побегает за мной, потому что я свое дело сделал». Индиец выслушал его тираду с глубокой серьезностью, стоя в дверях слабо освещенной комнаты, по которой снова были разбросаны книги. Потом он сказал: «Зачем же вам уезжать? Вы столько ждали, лучше подождать еще немного, в конце концов Бен-Яиш приедет, он обязательно приедет. А вы могли бы пока подождать его здесь, у нас, и пока отдохнуть». — «Чего мне еще ждать? — спросил Молхо. — Я уже устал ждать». — «Куда вы так торопитесь? Лучше отдохните. Вы можете пока полежать здесь». — «А разве ваша жена еще не вернулась?» — «Моя жена? — удивился индиец. — Что вы, она возвращается только в пять. — И, увидев, что Молхо молчит, снова начал уговаривать: — Останьтесь. Он будет очень жалеть, если узнает, что вы тут были и не дождались его. Входите». Молхо стоял в нерешительности. За его спиной снова дико свистел ветер. Странно, где же девочка? Он скользнул взглядом по заваленной книгами комнате, по кухне, где на столе все еще стояла грязная посуда. «Но где же… — растерянно пробормотал он. — Я ведь буду мешать…» — «Нет-нет, — перебил его индиец, — чем же вы можете нам помешать? Вы нам не мешаете». — «Ну, я как-то не знаю… — Молхо все еще не мог решиться. — Вы ведь работаете…» — «Это не работа, — мягко возразил индиец. — И вы не мешаете, право». Молхо замялся: «Может быть, у вас есть какое-нибудь другое место? Какой-нибудь склад? Я, собственно, мог бы и в комнате вашей дочери…» Но индиец повторил: «Вы и здесь не помешаете, у меня. Я тут просто расставлял книги…» Но, увидев, что Молхо по-прежнему стоит в нерешительности, сказал: «Ну хорошо, я устрою вас в другом месте». Он вошел в комнату девочки и вывел ее оттуда. Снова эта грациозная, точеная фигурка, и это черное трико, и эти очки на лице цвета потемневшей слоновой кости. Только теперь еще и учебники под мышкой. Отец усадил ее в углу салона и пригласил Молхо: «Входите. Здесь вам будет