He как у людей - Ребекка Хардиман

серию сигналов. На мгновение Эйдин не сомневается, что они влипли: в помещении охраны уже сработала сигнализация, сейчас бабушку арестуют за похищение, и она, Эйдин, окажется в полной заднице.

— Вы приехали по делу или на отдых?

Бабушка улыбается и кладет локоть на стойку, кокетливо подпирая подбородок кулаком.

— Сложный вопрос.

Офицер вглядывается в ее лицо пристальнее.

— Что?

— На отдых и по делу немножко. Soupcon — на кончике ножа.

— Прошу прощения?

— Никаких дел, — поспешно вставляет Эйдин. — Моя бабушка просто… — Она подыскивает нужное слово. Бесячая. Безмозглая. Провокаторша. — Просто шутит. Она имеет в виду казино.

— В Диснейуорлде? — переспрашивает мужчина. — В Диснейуорлде нет казино.

— В Клируотере, — уточняет Эйдин.

— Так вы собираетесь ехать отсюда до самого Клируотера?

— А что, это далеко? — спрашивает Эйдин.

— Да нет, не очень. Но лучше бы вам было лететь через Тампу. Тампа совсем рядом с Клируотером. А отсюда часа полтора езды. — Он смотрит на бабушку и добавляет: — А может, и два с половиной. У вас есть водительские права?

— Мы прилетели не в тот город?

Эйдин сердито косится на бабушку.

— Да ладно, — говорит Милли. — Разберемся.

Полицейский кивает.

— Ав Клируотере вы остановились в отеле? Или в арендованной квартире?

— Простите? — переспрашивает Эйдин.

— Вы не указали адрес в иммиграционной форме. — Он тычет пальцем в пустое место в нижней части формы, которую Эйдин заполняла в самолете. — А без адреса нельзя.

— Извините, но у нас нет адреса, — говорит Эйдин, и в голосе у нее звучит паника.

— Без адреса нельзя. Пожалуйста, отойдите в сторону…

— Не глупи, зайка. Как это нет? — Бабушка уже копается в своей сумке с диковинами. С таким видом, будто сидит у камина у себя в Маргите, начинает выуживать оттуда разные вещи и выкладывать на стол: грязную салфетку — не то в крови, не то в кетчупе, мяч для гольфа, пузырек с огромными буквами «диарея» на наклейке.

— О господи, — вырывается у Эйдин. Это уже выше ее сил.

— Сюда нельзя складывать вещи, мэм.

— Бинго!

Бабушка с победным видом потрясает багажной биркой Сильвии и тут же передает ее Эйдин, чтобы та списала адрес: Флорида, Клируотер, Виктори Тауэре, 2895, квартира 208.

— Вот куда мы едем, — говорит бабушка, лукаво улыбаясь Эйдин. — Хотим повидаться с нашей старой подругой, Сильвией Феннинг.

* * *

Получив официальный доступ в страну и свободу, пусть временную, от всех домашних проблем, о которых Эйдин изо всех сил, с переменным успехом, старается не думать, они с бабушкой вновь вливаются в движущийся поток. Перед ними распахиваются массивные матовые раздвижные двери и открывается шумный, суматошный зал прибытия. Впереди стоят целые толпы мужчин с распечатанными или нарисованными от руки плакатами на совершенно незнакомых Эйдин языках.

Эйдин с бабушкой здесь, кажется, единственные, кто не в шортах. Прямо перед ними какая-то большая шумная семья в одинаковых футболках с надписью стразами «С возвращением, Таня!!!» отчаянно машет руками, бурно приветствуя довольную и смущенную Таню — хрупкую блондинку, тоже в шортах, которая со смехом тычет пальцем в самую маленькую из встречающих. Эта малышка сидит у одной из женщин на руках, и на ее распашонке вышито стразами точно такое же приветствие. Вся компания сбивается в кучу вокруг Тани, и вскоре ее уже не видно — можно разглядеть только ее ярко-фиолетовые вьетнамки.

Сквозь стену из сплошных окон и прозрачных вращающихся дверей, ведущих на улицу, льет свет ослепительное южное солнце. Эйдин вспоминает о доме и впервые за несколько дней улыбается совершенно фантастическому, отчаянному безрассудству их поступка. Она в другой стране — без разрешения мамы с папой. Без самих мамы с папой.

Бабушка останавливается.

— Как ты думаешь, где тут можно взять напрокат машину?

— Вряд ли нам стоит брать машину. Слишком далеко ехать.

— Там что написано — прокат? — спрашивает бабушка, щурясь на знак с надписью «такси».

— Мы заблудимся. Заедем куда-нибудь в Юту. Мы же совсем не знаем дороги.

После адской дороги в аэропорт мысль о том, чтобы ехать с бабушкой по флоридскому десятиполосному шоссе, да еще с непривычным правосторонним движением, вселяет в сердце Эйдин настоящий ужас.

— Ты никогда здесь не ездила, бабушка.

— Но какая разница?

Бабушка еще долго тараторит, упрямо отстаивая свою правоту: она уже шестьдесят лет за рулем, она водит как бог, Питер всегда говорил, что она виртуоз параллельной парковки. Наконец Эйдин сдается:

— Ну ладно, ладно.

Эйдин требует у бабушки кредитку для торгового автомата, — им не обойтись без работающего телефона — но когда они находят стойку автопроката, выясняется, что даже на самую дешевую машину уйдут почти все оставшиеся наличные.

— Мы должны действовать разумно, — говорит Эйдин, и они покидают аэропорт в поисках остановки автобуса.

49

Если бы дочь исчезла впервые, Кевину не пришлось бы вдобавок ко всему бороться с привычным раздражением, пробивающимся сквозь настоящий страх. Но он, как говорят янки, не новичок в этом родео. Уже было дело, когда Эйдин, смертельно оскорбившись во время какой-то домашней ссоры, запихала в коробку из-под обуви несколько мандаринов, блокнот и кроссовки и до самого вечера пряталась в церковной исповедальне. По накалу страстей эта драма получила высший балл, поскольку то была премьера. За ней последовали новые представления. Некоторое время спустя посреди относительно мирного семейного ужина она завелась из-за какой-то одной ей ведомой несправедливости. Только что сидела за столом, ела ньокки — а через минуту семейство Гогарти уже ошеломленно смотрело в окно, как их дочь и сестра, не снисходя до объяснений, размашисто шагает в сторону шоссе. По возвращении она сказала, что ей просто хотелось побыть одной, подумать, и она сидела на камнях в Баллок-Харборе.

Ну и ладно.

Пока что ему кажется, что звонить в полицию — это все-таки чересчур. Она наверняка где-то здесь, в Долки. Он едет в Баллок-Харбор, объезжает городок, проезжает мимо местного бара Финнегана, пары магазинчиков и кафе. С нарастающей паникой несется в супермаркет, мечется, как угорелый, между полками с овощами, молочными продуктами и замороженными полуфабрикатами, стараясь не попасться на глаза слишком разговорчивому соседу. Ему уже плевать на все предыдущие ссоры — он готов ехать в самый дальний уголок страны, сделать все что угодно, лишь бы снова увидеть милую рожицу дочери, найти ее. Он обшаривает все тупики и переулки Долки, проезжает вдоль шоссе и заглядывает даже в бывшую школу Эйдин, хотя это уже с отчаяния: либо она гораздо хитрее, чем он думает, либо школа — последнее место на земле, где она станет искать убежища. Вот Нуалу он мельком замечает