По дороге в Вержавск - Олег Николаевич Ермаков

Горло саднило, как будто началась ангина. Он вспоминал чистые воды Гобзы. И родник на берегу Горбунов со скамеечкой, на которой любила сидеть баба Марта.

Казалось, что в таком положении нельзя пробыть и двадцати минут, тем более часа… А прошло, видимо, несколько часов. И в его закутке стемнело. Значит, настали сумерки.

Звуки боя долетали издалека. Снова гудели самолеты и взрывались бомбы. Но поблизости не стреляли. Илья опять собрался с духом, привстав, приложил ладони к фанере, надавил – еще сильнее. И фанера изогнулась и затрещала. Еще надавил – и она стала рваться и лопнула, обдав его лицо пылью и запахом гари. Вечерний воздух хлынул в разрыв. Похоже было, что это низ окна или какого-то проема. Илья выбирал куски фанеры, вырывал их. И когда лаз очистился, просунул голову в него, осмотрелся, потом вытянул руки, оперся на что-то деревянное и пролез вперед. Неловко упал и ткнулся лицом в вонючие окурки и осколки, щепки.

Но оставалось лишь вытащить ноги. Что он и сделал. И оказался на свободе.

Действительно был поздний вечер.

Со стороны города его подсвечивали зарева пожаров. Озираясь, Илья пошел к дороге, остановился, всматриваясь в силуэт танка без башни… Отлетевшая башня валялась в нескольких метрах. Пахло гарью, бензином. Илья принюхивался. Да, от танка разило бензином, а не соляркой. Странно, неужели они использовали бензин для заправки танков?

Он вспомнил, что оставил в той щели свое оружие – бутылку. Но спички у него так и не появились, и возвращаться за бутылкой было ни к чему.

Постояв еще у танка, Илья направился к городу.

Там раздавалась стрельба.

Илья посматривал по сторонам в поисках какого-либо подходящего оружия. И, увидев на обочине темнеющее тело, свернул, подошел, осторожно заглядывая. Оказалось, что милиционер. Никаких ран на нем не заметил. Но тот несомненно был мертв. Лежал вниз лицом, подмяв под себя обе руки. Фуражка слетела, но лбом человек придавил козырек, и она так и не упала на землю. Илья потянул за рукав и сумел выпростать руку с зажатым наганом. Фуражка наконец упала на землю. Он попытался отцепить пальцы милиционера от рукояти, но пальцы уже закостенели и просто стальной хваткой держали наган.

Из-под милиционера вдруг хлынул тошнотворный запах спекшейся крови.

Илья отпрянул.

Да и что толку? Может, в нагане нет и патронов.

Он оставил эту затею, пошел медленно дальше, всматриваясь в какие-то силуэты на обочинах и подальше, возле разрушенных домов. Но это были не люди.

А человек появился внезапно, вместе с собачкой. Светлая собачка молча набежала на Илью и остановилась, вопросительно глядя на него снизу. Раздался кашель. Илья глянул. Позади собачки шагал человек, сгорбленный, узкоплечий, в кепке, с мешком за плечом. На мгновенье человек замер, вглядываясь в Илью, потом подошел ближе.

– Куда идешь? – сипло спросил он. – Там немец. Все, нах… Город взяли. Мосты взорвали и ушли.

– Куда? – спросил Илья.

– Куда, куда… На тот берег. А там – поминай как звали и давай бог… нах… руки в ноги и фьи! – Человек свистнул.

– Взяли? – пробормотал Илья. – Что же теперь делать?

Но ответить человек не успел. На дороге появилась какая-то техника, и человек, вскинув голову, миг глядел, повернул и бросился, подпрыгивая и прихрамывая, в сторону, к развалинам дома. Илье ничего не оставалось, как поспешить за ним. И только они укрылись, как мимо покатили танкетки, мотоциклы, потом пошли с грохотом и лязгом танки.

– Прет фриц, – пробормотал человек ожесточенно. – Прё-о-т… нах…

Илья поворочал во рту распухшим языком. С невольным стоном вздохнул.

– Чего ты? – спросил сиплый человек. – А не то ранен?..

– Целый день не пил… Не могу… – проговорил с усилием Илья.

– Не пил?.. Чем же ты занимался?

– В окопе сидел.

– Так ты из этих?..

Илья молчал. Человек сопел, возился с чем-то, потом послышались булькающие звуки, резко запахло чем-то приятным, и он вдруг ткнул в плечо Илью.

– На, смочи горло.

Илья нащупал бутылку.

– Что это?..

– Пей!

Илья приложился к горлышку. Рот и горло обожгло.

– Настойка? – спросил Илья, вытирая губы.

Человек усмехнулся:

– Настойка… Настойка на зверобое и иных невинных травах, нах… Что, смочил? Пей еще. Как говорится, нет питья лучше воды, как перегонишь ее на хлебе… А эту – на винограде.

Горло горело, и Илья снова приложился к бутылке. И уже почувствовал, как в солнечном сплетении распускается горячий цветок. Человек взял у него бутылку и тоже отпил.

– Ха-а-а, – выдохнул. – Угостят тебя шимпанским, чем ворота запирают… А у нас и не шимпанское, а – коньяк. Нах…!

Пить хотелось еще сильнее. Но и тот цветок все раскрывался как будто, огневел и мягко ударял в мозг. Илья быстро хмелел.

– Еще? – спросил человек. – Выпьем по полной, век наш недолгой. Нах…

Илья не отказался. Коньяк он пил всего раз на дне рождения у Бориса Желны. Напиток крепкий, но приятный. Человек чем-то шуршал.

– Шикаладу?

Илья отказался.

А мимо уже в ночи все катила немецкая техника. Человек ел шоколад, распространяя густой аромат.

– Оно, конешна, и засмолить папиросу хорошо б, а нельзя, – подал голос человек. – Тебя как звать-то?

Илья ответил.

– Ага. А я, значит, буду Гюнтарь.

Илья так и не понял: имя это, или кличка, или фамилия.

– А ты не из милицейских?

– Нет, – ответил Илья.

– Ага, я так и сообразил. Мобилизованный?

– Да, в строй поставили…

– А что толку? Зачем? Нах…! Вона, какая сила прет. Супротив танка – куда? А они все разбежались. Нету настоящей защиты городу. Всё. Смоленск пал.

Через некоторое время на дороге стало тихо. Гюнтарь выглянул, потом и вышел, послушал, посмотрел и окликнул Илью.

– Нету никого. Ну, я пошел… А ты?

Илья не знал, что ему делать.

– Тебе куда? – снова спросил Гюнтарь.

Илья сказал, что вообще-то к крепости, на восточный конец.

– Смотри сам, – ответил Гюнтарь. – Но подстрелют за милую душу.

– А вы куда идете?

– В деревню. Только тебя с собой не возьму. Моя баба шибко злая. Хоть я ее сегодня и задо-о-брю, – проговорил он нараспев, дернув плечом, на котором висел увесистый мешок. – Ну, бывай, Илья. Или питья тебе оставить?

Но Илья отказался. И человек тот исчез в темноте вместе с молчаливой собачкой.

«Мародер», – понял Илья.

Через некоторое время снова пошла техника. А стрельба в городе не стихала. Илья еще слушал ее сколько-то, задремывая, роняя голову. Наконец встал, прошел в соседнюю комнату, хрустя осколками стекол и щепками, наткнулся на железную кровать. Надо было поискать воды, но сил уже