Дом разделенный - Перл С. Бак

– Я очень признателен, что ты мне об этом рассказал. Завтра я увижусь с дядей и двоюродным братом, узнаю у них, что тут творилось, и сколько должен отец… – Тут, словно ему в голову пришла новая неожиданная мысль, он добавил: – Нет, мы с отцом!

Всю ночь Юань не мог отделаться от этой мысли. Вновь и вновь он просыпался и утешал себя рассуждениями о том, что они все родные по крови, а значит, долг на самом деле – не долг, однако мысль об отце и дяде тяготила его сердце. Да, они его плоть и кровь, но при этом кажутся почти такими же чужими, как иностранцы. Пока он думал об этом в одиноком ночном мраке, ему пришло в голову, что здесь, в отчем доме, на своей детской кровати, он чувствует себя так же, как в чужом заморском краю. Тягостная мысль посетила его: «Как же вышло, что у меня больше нигде нет дома?» И все дни, проведенные в поезде, и все увиденное в пути вдруг подкатило к его горлу и стиснуло ему грудь, и он вдруг громко прошептал:

– Я бездомный!

Стоило ему так подумать, как он спешно закрыл свое сердце от этого осознания, настолько оно было ужасно и невыносимо.

На следующий день он вновь и вновь напоминал себе, что они с Ваном Купцом родные по крови, а родной человек никогда не причинит ему вреда. Своего отца Юань ни в чем не винил. Он отлично понимал, как старость и любовь к сыну заставили его влезть в долги, и у кого же ему было брать деньги, как не у родного брата? Утром Юань смог утешиться. Он радовался погожему деньку – очень ясному и прохладному, полному ветров подступающей осени. Утешиться куда легче, когда солнце озаряет дворы, а свежий ветер выдувает из комнат затхлый воздух.

После завтрака Тигр отправился проведать своих солдат и с самого утра он всячески демонстрировал Юаню свою занятость: снял с гвоздя меч и велел слуге натереть его, потом долго бранился и недоумевал, когда тот успел покрыться пылью. Юань, с грустью сознававший, что на самом деле Тигр давным-давно никуда не выходил, не мог сдержать улыбки.

Однако, как только отец ушел, Юань решил, что сейчас самое время для откровенного разговора с дядей и двоюродным братом. Поздоровавшись с ними и произнеся все положенные учтивые слова, он без обиняков сказал:

– Дядя, я знаю, что отец тебе должен. Поскольку он сильно постарел, я хочу узнать, сколько за ним долга, и выплатить хотя бы часть.

Юань готовился услышать очень внушительное число, но к таким обязательствам оказался не готов. Два дельца живо переглянулись, после чего младший сбегал за счетной книгой, какие обыкновенно ведут купцы для учета расходов и прибыли – большой мягкой книгой в бумажной обложке, – и, держа ее обеими руками, протянул отцу, а тот уже взял ее, раскрыл и сухим голосом зачитал год, месяц и день, когда впервые ссудил Тигру деньги. Началось все в тот год, когда Юань уехал на Юг в военную школу, и продолжалось по сей день; цифры с каждым разом росли и вместе с процентами составили сумму, которую Ван Купец громко зачитал вслух:

– Одиннадцать тысяч пятьсот семнадцать серебряных монет!

Юань, услышав эти слова, дернулся, словно в него бросили камнем. Купец закрыл книгу, отдал ее сыну, сын положил ее на стол, и оба в ожидании уставились на Юаня. Тот ответил чужим тихим голосом, хотя изо всех сил пытался говорить своим:

– Под какое обеспечение отец брал деньги?

Ван Купец, как всегда, отвечал сухо и обстоятельно, почти не шевеля губами:

– Разумеется, у родного брата я не стал требовать такого залога, какой потребовал бы у чужого человека. Более того, раньше армия твоего отца меня охраняла, однако те времена давно в прошлом. Когда бандиты убили мать моего сына, я понял, что больше не могу без страха выходить из дому и объезжать деревни. Никто меня больше не боится, все знают, что твой отец состарился и утратил свое могущество. Да и военачальники помоложе больше не имеют никакой власти, ведь на юге бушует революция, которая вот-вот доберется и до севера. Страшные времена! Всюду мятежи, и арендаторы совсем потеряли страх. И все же я помню, что твой отец – брат мне, поэтому даже не стал отбирать у него земли, хотя и все его земли вместе взятые не стоят столько серебра, сколько я дал ему для тебя.

Последние слова – «для тебя» – заставили Юаня вскинуть глаза на дядю, но сказать он ничего не сказал. Тогда дядя продолжал:

– Именно ты и стал обеспечением займа. Ты еще можешь сослужить мне добрую службу, Юань, – и моим сыновьям, твоим кровным родственникам.

Так говорил старик, причем говорил ласково, очень разумным и степенным тоном, как и подобает старшему члену семьи беседовать с младшим. Однако, когда Юань услышал эти слова и сухой голосок дяди и увидел его сморщенное лицо, он пришел в смятение и вопросил:

– Что же я могу для вас сделать, дядя, учитывая, что у меня даже работы еще нет?

– Ты должен найти работу, – ответил дядя. – Сейчас всем известно, что молодые люди, выучившиеся за рубежом, очень хорошо зарабатывают. Они могут рассчитывать на жалованье, какое в прежние времена получали правители городов. Прежде чем ссудить твоему отцу деньги под такой залог, я все разузнал у второго сына, счетовода на юге, и он мне говорит, что учеба за рубежом в наше время на вес золота. И лучше всего тебе наняться на работу в какое-нибудь денежное место, потому что сын говорит, что нынче в стране будет много новшеств, а расценки и налоги теперь велики, как никогда. У новых правителей большие планы на строительство дорог, огромных памятников для героев, заграничных высотных домов и прочего. Если тебе удастся занять высокую должность в конторе, через которую проходит много серебра, ты без труда сможешь помогать семье.

Так говорил старик, а Юань молчал. В тот миг ему открылось будущее, которое прочил ему родной дядя. Однако он ничего не говорил, только глядел широко распахнутыми глазами на дядю и не видел дяди, а видел подлого старика, все эти годы вынашивавшего коварные планы. Юань знал, что по старым законам его дядя в самом деле мог