Памятник крестоносцу - Арчибальд Джозеф Кронин

Шарп, стряпчий из Чарминстера, тощий, бесцветный человек с головой огурцом и маленькими, хитрыми, близко посаженными друг к другу глазками. Почувствовав, что Тринг поддерживает Стефена, он решил ополчиться на художника, главным образом потому, что, выйдя из самых низов – отец его был поденщиком на близлежащей ферме, – он ненавидел людей состоятельных, однако умело скрывал это, научившись за долгое время работы в суде графства держаться с непроницаемым видом. Кроме того, он догадывался, что за спиной Стефена стоят куда более влиятельные силы, и, хотя, по соображениям политическим, не мог открыто выступить против такой кандидатуры, решил создать для Стефена как можно больше трудностей.

– Надеюсь, вы принесли что-нибудь из своих работ, чтобы показать комиссии?

– К сожалению, нет.

– А можно спросить почему?

– Большинство моих последних картин находится у моего лондонского агента. Я с удовольствием попрошу его прислать мне кое-что, если вы желаете.

– Мне кажется, – вмешался тут Тринг, – я могу поручиться за то, что мистер Десмонд – человек вполне компетентный. То же самое может сказать и наш настоятель.

– А достаточно ли он компетентен, – с озабоченным видом произнес стряпчий, – чтобы выполнить эту работу – ведь в ней должна найти отражение минувшая война?

Сосед Шарпа, толстяк Джо Кордли, церковный староста и розничный торговец зерном и фуражом, втиснутый в слишком узкий для него черный в белую клетку костюм, повернул к Стефену тупое красное лицо.

– Вы не воевали, мистер Десмонд?

– Нет.

– Были освобождены от военной службы?

– Нет.

– Но, надеюсь, вы не сознательно уклонялись от нее?

– Я был в это время за границей.

– Вот оно что! – Кордли вздохнул и глубже погрузился своим могучим телом в кресло. – Значит, были за границей, но не в окопах: так сказать, наблюдали войну со стороны.

– Насколько мне известно, – снова заговорил Шарп, вежливо и внешне благожелательно, но без всякого выражения в рысьих глазках, – насколько мне известно, ваш младший брат все же был в армии?

– Да. Он был не очень пригоден для службы и тем не менее пошел добровольцем в первый же месяц войны.

Пауза.

– Он ведь был убит?

– Да.

– В бою?

– Да.

– Вот оно что! – Кордли, удвоивший свой капитал, продавая сено войскам, стоявшим в Чиллинхемском лагере, опустил уголки рта и закатил глаза. – Храбрый малый! Все отдал родине.

Наступившая за этим пауза была еще более напряженной, чем предыдущая. Стефен сжал губы. Он пришел на эту встречу, желая по многим причинам получить заказ, и сейчас, натолкнувшись на столь враждебный допрос, преисполнился еще большей решимости добиться его.

– С вашего позволения… хоть я и не принимал участия в боях и наблюдал войну, как вы очень точно изволили выразиться, лишь со стороны, у меня – возможно, именно поэтому – сложился вполне определенный взгляд на нее, который, пожалуй, и дает мне право претендовать на эту работу. Мне кажется, что ваш Мемориальный зал оправдает свое назначение лишь в том случае, если будет воздвигнут не только в память о тех, кто отдал жизнь за родину, но и как грозное предостережение тем, кто готовит новые войны. Если мне поручат писать панно, я поставлю своей целью отобразить в них трагическую сущность войны и, выпукло обрисовав принесенные жертвы и страдания, быть может, сумею повлиять на людей, которые будут смотреть на них, и таким образом внесу свой вклад в предотвращение нового всеобщего бедствия.

– Браво, мистер Десмонд! – от души воскликнул Тринг. Ему понравились и эта краткая речь, и то, что Стефен, произнося ее, смотрел в упор на Шарпа. Жаль, что малый оказался таким трусом, но за время службы в армии Тринг не раз сталкивался с трусами, попадавшимися даже среди представителей лучших семей. – Поговорим теперь о сроках.

– Готовы ли вы, – вмешался снова Шарп, – представить на наше одобрение эскизы рисунков, в которых было бы отражено то, о чем вы сейчас говорили?

Стефен посмотрел на Тринга.

– Так обычно не делается.

– Вы хотите сказать, что мы должны поверить вам на слово и на этом основании дать вам заказ? – спросил Кордли.

– Художнику надо верить, – горячо возразил Стефен. – Живописец – это не бродячий торговец, который носит свои товары в заплечном мешке. Он может предложить только свое умение. Я, конечно, готов представить вам эскизы, если вы настаиваете, но, поскольку это значит проделать добрую половину – и притом самую трудную половину – работы, я могу выполнить вашу просьбу лишь в том случае, если мы договоримся относительно заказа.

– Мы не можем терять столько времени, – решительно заявил Тринг. – Ведь зал должен быть открыт в марте.

– Пятнадцатого марта, – шепотком уточнил Саттон, впервые за все время раскрывший рот. – Значит, через три месяца, считая с сегодняшнего дня.

Снова небольшое молчание.

– Вы сможете закончить работу к этому времени?

– Думаю, что смогу.

– Что́ вы думаете, нас не интересует, – обрезал его Шарп. – Мы должны быть уверены.

– Это не такой большой срок для пяти крупных полотен. Но когда тема увлекает меня, я работаю быстро.

– Прекрасно. Теперь насчет оплаты. Мы предлагаем вам пятьсот гиней.

– Разве мы не договаривались расплачиваться в фунтах? – буркнул торговец зерном и фуражом.

– Оплата в гинеях, мой дорогой сэр, более джентльменская форма вознаграждения. Вас удовлетворяет эта сумма, мистер Десмонд?

– Вполне.

Тринг посмотрел на своих коллег.

– В таком случае я предлагаю заплатить нашему художнику сто гиней сейчас. В качестве аванса. Окончательный расчет – по сдаче работы.

– Я возражаю. – Шарп уставился в дальний угол потолка. – Мы должны платить по представлении работы.

– Но мистеру Десмонду, – возразил Саттон, – придется произвести значительные затраты на холст и другие материалы, не говоря уже о рамах.

– Это его дело, – мрачно заметил Шарп. – А кто нам поручится, что он не заболеет, или не надует нас, или по какой-то причине не сумеет выполнить работу вовремя? Всякое может случиться. Я говорю: платить будем по представлении работы.

– Так все разумные люди поступают, Арнольд. Я поддерживаю твое предложение.

Но тут, прежде чем Тринг успел открыть рот, заговорил Стефен:

– Я не всегда имел возможность покупать холст и краски. Но сейчас, к счастью, такая возможность у меня есть. Я принимаю ваши условия. Однако я просил бы вашего разрешения работать в самом зале. У меня здесь пока еще нет мастерской.

– Думаю, что мы можем это разрешить. В любом случае вы должны ознакомиться с залом. Мы дадим вам ключ. – Тринг помолчал и, поскольку никто не возразил против этого, добавил: – Значит, мы обо всем договорились, джентльмены. Поздравляю вас, мистер Десмонд. Я уверен, что вы представите нам великолепную работу.

С ключом в кармане Стефен отправился прямо