Джун Колдун - Михаил Антонов

Джун Колдун

Глава 1

1

Без двадцати восемь. Быстрым шагом выхожу из холла приемного покоя детской клинической больницы. До закрытия осталось двадцать минут — должен успеть перекурить. Выскочил за ограду прямо в тапках по снегу, в легком свитере. Холодно, конечно, но куда деваться? Достаю зажигалку. Чирк, чирк… Да блин, газ закончился! И, как на зло, вокруг никого.

Место, где я стоял, было постоянным сборищем курильщиков. Здесь то и дело кучковались выбегающие на перекур родители болеющих детей. Но в этот момент никого не было. Вот засада! Кручу головой по сторонам. Конец ноября 2015 года, на улице довольно темно. Вдруг из-за поворота показался кто-то.

Присмотрелся — мужчина в возрасте, в коричневой дубленке с черным мехом на отвороте, с бородкой, в меховой шапке-ушанке. Вид более чем благообразный. В углу рта сигарета. Подходит.

— Здравствуйте, извините, что беспокою. Не могли бы вы продать мне зажигалку?

Мужчина остановился и пристально вгляделся в мое лицо. Прошло, наверное, секунд тридцать. Он как-то хитро улыбнулся и, не выпуская сигареты изо рта, протянул мне руку с зажигалкой:

— Вот, держи, милок.

Я взял ее. Обычная китайская зажигалка из зеленого прозрачного пластика — та, у которой на четвертом-пятом использовании вылетает кремень, и она превращается в никому не нужную вещь.

— Спасибо. Сколько я вам за нее должен?

А он смотрит мне в глаза, и его улыбка превращается из хитрой в зловещую.

— Ничего ты мне уже не должен.

Тут меня и накрыло. Чувствую, что теряю сознание, и падаю жопой в снег.

Не представляю, сколько времени прошло. Глаз не открываю, но слышу:

— Да он с седьмого этажа, отделения гнойной хирургии. Два дня как поступили.

— С кем он?

— Двухнедельный ребенок — дочь. Гнойный мастит, прооперировали. Вот сейчас принимают лечение. Ребенок беспокойный. Мужчина, бедолага, похоже, вообще все это время не спал. Верка, ну ты ее знаешь, говорит, целыми днями от процедуры до процедуры носит ее по коридору, успокаивая.

— Да кошмар… А мать? Мать-то что?

— Говорят, она в соседнем корпусе, в реанимации. То ли четвертая, то ли пятая операция у нее. Сепсис. Говорят, тяжелая.

— Представляешь, недалеко от него еще мужчину нашли. Ага, уже остыл.

— Поди, бомж?

— Не, прилично одетый мужчина, с виду солидный.

— Да ну? А с ним-то что?

— Похоже, сердце.

— Дела…

Двумя днями ранее.

Как же так? Вроде бы отвел жену в роддом за руку, и все было как будто хорошо. Но получилось то, что получилось.

В данный момент я нахожусь в отделении гнойной хирургии детской клинической больницы с грудничком на руках. Ситуация непростая. Роды прошли тяжело, что-то там произошло, и в итоге супруге поставили диагноз — сепсис. Она борется за жизнь, а я жду у операционной результатов операции моей новорожденной дочери.

Вот дверь операционной открывается. Медсестра выносит дочь на руках и передает ее мне. Я беру это маленькое существо. Мне страшно. Я не знаю, что делать, как мне быть.

Иду по коридору вслед за медицинской сестрой. Время уже позднее — около одиннадцати вечера (или, как кто-то скажет, ночи). Я в смятении: что меня ожидает дальше?

Мы заходим в палату. В палате находятся девушки, женщины. Несмотря на то, что я мужчина, другого места мне не нашлось. Интересно, что палата не просто квадратная, а имеет небольшой закуток, в котором стоит высокая металлическая кровать и обычная койка.

— Вот, размещайтесь, это ваше место. С утра придет врач, осмотрит. Спокойной ночи, — сказали мне.

Когда я собирался, взял с собой пачку сухой детской смеси с милым названием «Малютка», пачку памперсов, немного налички и два комплекта нижнего белья для себя. Трудности я не боюсь и не боялся по сути.

Видимо, дочь под наркозом. Она как бы спит, а может, просто пригрелась у меня на руках. Она спит, и я решил не терять времени: взял бутылочку и пошел на поиски кипяченой воды, чтобы приготовить смесь.

Время было уже позднее, но, как ни странно, в коридоре я встретил дежурную медсестру. Она сказала, что на кухне есть чайник с кипяченой водой, и я могу там приготовить смесь.

Я налил в баночку воды, вернулся в палату. Вода была теплой, что меня устроило. Мерной ложечкой, в соответствии с инструкцией, добавил сухую смесь, размешал и поставил на радиатор отопления.

Я не мог уснуть. Все думал о ситуации. А ситуация откровенно непростая. Я переживаю за жену, которая в реанимации, и за дочь, которая лежит передо мной. Спать не хочется, но очень хочется курить.

Эта ночь была очень долгой. Дочь проснулась около трех часов. Я накормил ее, но проснулась она с громким плачем. Прием пищи ее не сильно успокоил — вернее, после еды она продолжила плакать. Поэтому мне пришлось взять ее на руки и укачивать в коридоре: я понимал, что в палате находятся дамы с детьми, и им, вероятно, не очень приятно слышать детский плач.

Мне потребовалось около получаса укачивания, чтобы она заснула.

Возможно, медсестра, которая выдала мне ребенка после операции, запуталась в днях недели. Но, как оказалось, в субботу и воскресенье врачи не приходят к лечащимся. Так мне сообщили дамы, которые находились в палате.

Кстати, я их называю дамами, хотя, по сути, это были обычные девчонки. На первый взгляд, им было около 25 лет (учитывая, что мне уже хорошо за 30).

Утром дежурная медсестра принесла градусники и журнал, в который мы должны были записать показания медицинского прибора. Не знаю, правильно ли показывал этот китайский электронный градусник, но температура составила 36,3 — в принципе, норма. Записал.

Потом завтрак. Завтракал в палате. Сходил, забрал с кухни стакан чая, тарелку манной каши и хлеб с маслом. Ну да, как жонглер: в одной руке дочь, в другой — пирамидка из стакана, на нем тарелка с кашей и хлебом.

Дочь плакала постоянно. Может быть, минут пятнадцать-двадцать после приема пищи она дремала, а потом — плач на ближайшие три с половиной часа.

И