Башня времен. Заброска в советское детство - Анджей Б.

Башня времен. Заброска в советское детство

Глава 1

Жека Барсуков, возрастом сорок плюс, по большей части русский, привёз доставку на последнюю точку и долго не мог отыскать адрес. Навигатор тупил, телефон заказчика был вне зоны доступа, таблички с номерами домов на серых промзоновских стенах отсутствовали как таковые. В общем, красота.

В нужные ворота влетел, когда уже совсем стемнело.

Ветер гонял через пустую эстакаду снег, бумажки и пластиковые стаканчики, Жеку здесь никто не ждал.

Теребя в руках целлофановый файл с накладными, он прошёлся под моргающими светильниками, подёргал запертые двери. В будке охранника на проходной тоже, кажется, никого не наблюдалось.

На воротах складов висели замки, а рядом с некоторыми даже намело небольшие сугробы. В углу за поддонами жалась к подстилке маленькая пятнистая псина, она печально взглянула, не думая ни гавкать, ни даже вставать на лапы.

— Что за дела, скажи, собачка, — пробурчал Жека. — Где все: кладовщик, грузчики?

Он сходил всё-таки к проходной, и будка там была пуста и темна, как заброшенный на зиму скворечник. Залез в кабину «Газели», набрал ещё раз контактный номер, послушал снова про абонента, чей телефон выключен или находится вне зоны доступа. Позвонил своим, там не взяли трубку.

Выбрался обратно в снег и ветер, без особой надежды побрёл к углу здания, где перед высоким забором были навалены чуть прикрытые снежным покрывалом серые плиты. За забором раздавались голоса, кто-то лупасил кувалдой по железному, но эта деятельность Жеку Барсукова интересовала мало. На самом заборе через равные промежутки чёрной краской было написано одно и то же короткое, но ёмкое слово, и Жеке эта надпись показалась здесь как нельзя уместной.

За углом здание красивее не стало, оно смотрело оконными проёмами без стёкол, уходило в темноту пустыря. И там, где оно заканчивалось, лежал на земле прямоугольник света от невидимого отсюда окна.

Понимая, что едва ли там могут находиться те, кто ему нужен, Жека Барсуков всё же потопал туда.

Окно там действительно светилось. За стёклами виднелись шторы, какие-то очень домашние, такие неуместные в этих пошарпанных пейзажах. Шторы были не задвинуты, так что Жека смог увидеть: внутри кто-то есть. И дверь там рядом с окном тоже имелась — добротная, металлическая.

Жека стукнул два раза и потянул ручку на себя.

Внутри, за коротким тамбуром, оказалась светлая большая комната, и там за овальным или скорее круглым столом сидели в офисных креслах люди. Они все разом повернулись в сторону дверей. «Ну наконец-то», — услышал Жека чей-то глуховатый голос. Лысый мужик в комбинезоне охранника, невысокий и широкоплечий, шагнул навстречу. Жека захлопнул за собой двери, подумал и протянул лысому накладные. Тот взял, бросил не глядя на стол. Отодвинул свободное кресло:

— Давай, присаживайся, раз пришёл.

Сказал он это с какой-то непонятной Жеке иронией. А толстяк в клетчатой байковой рубахе усмехнулся и что-то пробурчал себе под нос.

— Да мне, собственно, рассиживаться некогда, — удивился Жека приглашению. — Мне бы выгрузиться побыстрее.

Мужики за столом переглянулись, на лицах мелькнуло неуместное, настораживающее веселье. Не очень-то они похожи на грузчицкую бригаду, подумал Жека. Да и комната эта не была складской бытовкой: чистая, цивильная.

— Кто будет принимать груз? — настороженно произнёс Жека.

Вопрос его секунд пять провисел в тёплом воздухе непонятного этого помещения. Потом тип с продолговатым хищным лицом пошевелился в кресле, потёр что-то на рукаве пиджака.

— Да расслабься, никто уже ничего выгружать не будет.

Вот это Жеке вообще не понравилось.

— Так чего вы тут голову морочите, — сердито бросил он, сдёрнул со стола файл с документами и шагнул на выход.

Порывисто повернул дверную ручку, толкнул дверь. Услышал, как за спиной сказали: «Пускай побегает», — кажется, это был тот же продолговатолицый, а другой голос ответил: «Да я схожу, как раз курнуть хотел».

— Клоуны, блин, — пробурчал Жека, хлопнув дверью и топая теперь вдоль стены.

Ветер на улице стих, с тёмного неба летели большущие и неторопливые снежные хлопья. Исписанный неизвестным художником забор совсем скрылся в густой белой пелене, за ним уже не шумели и не кричали, а может, это снегопад гасил все звуки. Как бы то ни было, кругом стояла удивительная тишина.

Жека повернул за угол, сделал несколько шагов и остановился так резко, что поскользнулся и чуть не грохнулся.

Многоэтажного серого здания базы рядом с ним не было. Не было и исписанного матюками забора, теперь Жека это ясно увидел: за падающими хлопьями снега далеко просматривалось пустое пространство, поле. А по правую руку вместо здания — серой стены с разбитыми окнами — была тоже стена, но другая, из светлого силикатного кирпича, с налипшими понизу пятнами снега. И стена эта не тянулась туда, откуда пришёл Жека, она заканчивалась через какой-то десяток метров. И там, за углом, не было ни горки плит, ни эстакады с воротами складов, не было ничего. Была только жутковатая снежная пустыня.

Вместе с невесть куда исчезнувшими первоначальными ландшафтами пропала, понятное дело, и Жекина «Газель».

«Хм, не туда повернул, что ли?» — подумал Жека и оглянулся. Да нет, шёл сюда он именно этим путём, и свет из окна падал на присыпанную снегом землю точно так же, как и раньше.

Сбитый с толку, Жека почувствовал, как закружилась голова, и опёрся рукой о стену. Стена была настоящая — твёрдая, шершавая и холодная.

— Такая вот канитель, братишка, — послышалось за спиной. — Такая вот канитель…

Подошедший толстяк в клетчатой рубахе тронул Жеку за плечо, заглянул в лицо. У него были ясные печальные глаза и безобидный нос картошкой. Пахло от толстяка табаком и маринованными огурцами, а ещё лёгким и ненавязчивым водочным перегаром.

Толстый местный человек протянул Жеке сигарету, но Жека этого не заметил — Жека смотрел во все глаза в холодные, осыпающиеся снегами пространства. Ноги его сами собой потопали вперёд. «Ну куда ты, блин», — пробормотал толстяк и пошагал за Жекой. Но Жека, внезапно развернувшись и едва не врезавшись в толстяка, устремился, прыгая по снегу, обратно к дверям.

— Что здесь творится? — хрипло проговорил он, врываясь в помещение и обводя присутствующих отчаянным взглядом. — Где моя машина?

Машина была не его, хозяйская, но это, конечно, не имело значения.

От Жекиных нервных слов люди в комнате прервали беседу и