Гиблое дело - Кори Доктороу

Кори Доктороу

Гиблое дело

Copyright © 2023 by Cory Doctorow

© Чамата Т., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

* * *

Книга не пропагандирует употребление алкоголя, наркотиков или любых других запрещенных веществ. По закону РФ приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, а также культивирование психотропных растений является уголовным преступлением, кроме того, наркотики опасны для вашего здоровья.

* * *

КОРИ ДОКТОРОУ – научный фантаст, активист и журналист. Он является специальным советником Electronic Frontier Foundation, некоммерческой группы по защите гражданских свобод. Имеет почетную докторскую степень в области права Йоркского университета в Канаде и в области компьютерных наук Открытого университета Великобритании, где выступает приглашенным профессором. Доктороу также является профессором Andrew D. White Professors-at-Large Program в Корнеллском университете, партнером по исследованиям MIT Media Lab и приглашенным профессором Школы библиотечного дела и информатики в Университете Северной Каролины. В 2024 году Ассоциация медиаэкологии присудила ему премию Нила Постмана за достижения в общественной интеллектуальной деятельности. В 2022 году Доктороу получил премию Фонда Артура Кларка за влияние воображения на общество, а двумя годами ранее введен в Канадский зал славы научной фантастики и фэнтези.

Его романы переведены на десятки языков и удостаивались таких премий, как «Локус», «Хьюго», Мемориальная премия Джона Кэмпбелла, Мемориальная премия Теодора Старджона, «Прометей», «Медный цилиндр», «Белая сосна», «Солнечная вспышка» и другие.

Сейчас Кори Доктороу живет в Лондоне вместе с женой и дочерью.

Посвящается Дэвиду Грэберу, чье наследие будет жить вечно.

Пролог

На ночное дежурство в школе Берроуз я согласился исключительно из желания перехитрить систему. Решил, что следить за солнечными батареями не придется, ведь работать они не будут. Солнца-то нет. Это же не лунные батареи.

Оказалось, я перехитрил сам себя.

Пейджер сработал в 1.58 ночи, издав звук, который я не слышал со времен вводных занятий: протяжный писк, от которого одновременно хочется в туалет и сжимается сфинктер. Пошарив в темноте по кровати, я нащупал телефон, включил свет, отыскал трусы, футболку, рабочие штаны, проморгался и долго тер глаза, пытаясь прийти в себя. Когда мне это все-таки удалось, я еще разок проверил, нормально ли я одет, при мне ли все самое необходимое и точно ли мне нужно идти разбираться с солнечной батареей в – ну-ка? – 2.07 ночи.

2.07!

«Да, Брукс, хитрости тебе не занимать».

Дом дедушки мало чем отличался от большинства домов Бербанка. Изначально в нем должно было быть две спальни и одна ванная, но потом его расширили за счет несуразной пристройки – опять же, как и большинство домов Бербанка, – и дополнительные спальня с ванной достались мне. Раздвижная дверь вела из пристройки сразу во двор, и я воспользовался ею, чтобы не разбудить дедушку.

На улице было тепло даже без куртки, что радовало, ведь я про нее забыл. Но ветерок все равно кусался прохладой, и я перешел на трусцу, чтобы разогнать кровь. Стояла тишина, нарушаемая только шелестом ветра в кронах высоких деревьев на улице Фэйрвью, далеким гудком товарного поезда и шумом машин, проносящихся по Вердуго. Я едва слышал их за звуком собственного дыхания. На углу Вердуго меня напугала лаем собака, но я побежал дальше по хорошо освещенной улице, пустой и широкой.

Две минуты спустя я уже был у школы. Прошел через ворота, воспользовавшись ученическим приложением, свернул к боковому входу и вскоре уже взбирался по ступенькам хозяйственной лестницы. Приложение должно было оповестить меня только в случае возникновения ошибки, которую солнечная батарея не сможет определить программно, а техподдержка производителя – по показаниям камер и прочей телеметрии. Короче, примерно никогда. Уж точно не в два часа ночи. 2.17, если точнее. Интересно, что с ней случилось? Я открыл дверь и замер, услышав звон разбившегося стекла.

На крыше кто-то был. Я видел ее – тень, мелькнувшую в темноте. Слишком большая, чтобы оказаться енотом. Человек. На крыше был человек.

– Эй?

Дедушкины друзья иногда посмеивались над моим голосом. Слишком высокий. На первом году старшей школы я мечтал, что он станет ниже, но увы – до выпуска оставались считаные недели, а меня в голосовых чатах до сих пор принимали за девчонку. Я с этим смирился, но, видимо, не до конца, потому что мне совсем не понравился писк, который только что разнесся над крышей.

– Эй? – повторил я грубее. – Кто здесь?

Ответа не последовало, так что я вышел на крышу. Под ногами хрустнуло стекло. Было темно, что не изменилось, даже когда я хлопнул по выключателю рядом с дверью – все равно я уже выдал себя. Достав фонарик, я направил широкий луч под ноги. Ну да, конечно – все в осколках. Посветив на ближайшую солнечную батарею, я обнаружил панели методично разбитыми вдребезги. Отступил к двери, и взметнувшийся луч фонаря упал на мужчину.

С головы до пят в маскхалате, которые друзья дедушки называли «кикиморами». Он держал в руках короткую кувалду, выкрашенную черной краской, от которой не отражался свет фонаря, и шел в мою сторону. Машинально я нажал кнопку экстренного вызова службы спасения, и камера на груди мягким женским голосом сообщила, что ведется видеосъемка. Я специально выбрал самый спокойный тон: обычно включал запись с камеры во время споров, и мирное предупреждение помогало не только соблюсти калифорнийские законы, но и остудить пыл.

Мужчина поднял кувалду, и я пожалел, что не выбрал полицейское предупреждение.

– Подождите, – сказал я, отступая к закрывшейся за мной двери. – Пожалуйста.

– Твою мать, – сказал мужчина. Пророкотал, как движок. Голос прозвучал искаженно – он либо использовал встроенный преобразователь маскхалата, либо отдельный. – Твою мать, да ты совсем ребенок. – Свободной рукой приподняв очки ночного видения, он уставился на меня. В прорези маскхалата блеснули голубые глаза, налитые кровью и окруженные сеткой морщин. Прищурившись, он махнул кувалдой. – Твою мать, – повторил он. – Кончай в глаза мне светить, бляха-муха!

– Простите, – пискнул я, опустив фонарик. Посветил вокруг; панели были разбиты процентов на восемьдесят. Зачем извинился? Привычка. – Вашу мать, – раз ему можно, то и мне тоже, – вашу мать, вы что тут творите?

– Ты там видео пишешь, пацан?

– Да. Веду прямую трансляцию.

– Хорошо, тогда я все объясню. Просто стой на месте, и не пострадаешь. Все равно я собирался снять видео, а ты сэкономишь мне время. – Он опустил кувалду, но не убрал. Я мог