Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей - Ник Гернар

Ник Гернар, Юлия Горина

Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей

Глава 1

Лицом к лицу

Несколько мгновений я соображал, как отреагировать. И уже открыл было рот, чтобы решительно заявить, что это какая-то ошибка, но желтоглазый опередил меня:

— Давайте просто побеседуем. Без дискуссий и возражений. Это не займет много времени.

Становилось все любопытней.

Кто этот парень? И каким образом мог узнать меня?..

Отдельно я оценил тот факт, что желтоглазый, кем бы он не был, не пытался пригласить меня в машину, и не прислал за мной кого-нибудь из своих людей, хотя наверняка такие имеются. А пришел сам, и предложил такой формат общения, при котором мы остаемся условно на равных.

Егор вопросительно посмотрел на меня. Мол, что вообще происходит?

— Все хорошо, — сказал я ему. И, повернувшись к желтоглазому, добавил. — Погода и правда хорошая. Не вижу препятствий для прогулки.

Желтоглазый улыбнулся легкой, прохладной улыбкой. И двинулся вдоль по улице.

Я пошел рядом с ним.

Помятый чувак в куртке без рукава и голым пузом — и модельной внешности молодой мужчина в строгой серой тройке.

Серебристая машина, закрыв двери, бесшумно поползла за нами, как послушная собака.

— Автопилот? — спросил я, кивнув на авто.

Улыбка желтоглазого стала шире.

— Это же всем известная «кассандра», — с укором сказал он. — Единственная машина с самообучающейся искусственной личностью. Только инопланетянин назвал бы ее интеллект «автопилотом». Ну, или человек, вывалившийся из реальности на немалое количество лет…

Желтоглазый остановился.

— Меня зовут Ян Данилевский, — представился он. — Я являюсь главой ЦИР по Московскому региону.

Тут остановился я.

Глава ЦИР?..

За всю свою карьеру я лично ни разу не общался с нашим главой. Только видел мельком пару раз. Это был пожилой мужчина с тростью, гений физики и математики, великий доктор Михневич.

А тут вдруг — пижонистый блондин немногим старше меня. Пусть даже в дорогом костюме.

— И… почему вдруг птице такого полета захотелось погулять ранним утром в Московском ТЦ? — спросил я.

Данилевский двинулся дальше неспешным, расслабленным шагом, заложив руки в карманы.

— В современных реалиях полет ЦИРа не так уж высок. По большому счету организация представляет собой межкорпоративный исследовательский центр, обслуживающий нужды собственников рифтов за их же деньги. Акценты сместились. Сейчас мало кто готов платить за изучение теоретических основ. По большей части интересует практическая сторона вопроса. Так что если вы спросите меня, как много блестящих открытий мы совершили за прошедшие сто с лишним лет…

— С чего бы вдруг мне вас об этом спрашивать? — нахмурился я. — И вообще. Почему вы думаете, что я — тот самый Марат Александрович, который вам нужен?

— Да будет вам, — усмехнулся Данилевский. — Я прекрасно понимаю, с кем разговариваю. Хотя, признаться, мне не сразу удалось вас идентифицировать. Но несколько косвенных фактов натолкнули меня на мысль, где искать. Во-первых, продажа с местного аукциона целого ряда самородков, по своему составу и характеристикам идентичных образцам из Гаммы Триптиха. Во-вторых, ваша одежда. Если предпочитаете оставаться инкогнито, очень рекомендую избавиться от нее. Армирон теперь ткань коллекционная и стоит бешеных денег. Так что привлекает внимание. А тут еще и гибель некоего господина Аверина на станции при странных обстоятельствах. Тела, конечно, не нашли, но вряд ли он мог остаться в живых, растеряв столько серого вещества по стенам и потолку помещения. На удачу я обратился к архивам ЦИРа. И все сошлось. Марат Александрович Назаров, позывной — Монгол. Вошел в Гамму Триптиха и не вернулся. Сначала был объявлен без вести пропавшим, потом, за давностью лет — погибшим при исполнении. И вот он передо мной.

Я молча продолжал идти рядом с Данилевским, сохраняя спокойное выражение лица.

Справа и слева тянулись серые двухэтажки с большущими вывесками, которые ночью казались красивыми из-за неоновой подсветки, а теперь выставили наружу все свои ржавые крепления и грязные лампочки. Ветер катал по асфальту бумажный стаканчик из-под кофе. Где-то вдалеке громыхал своей тележкой уборщик…

Все было так безмятежно и тихо вокруг.

В то время как у меня внутри творилась настоящая буря.

Так вот почему хостел Медведя осаждали вертолеты какой-то там суперпродвинутой службы безопасности. Их наверняка заинтересовал товар, выставленный им на продажу.

Все-таки не такой уж хаос тут у них творится. Важные вещи до сих пор внимательно отслеживают.

И что теперь делать?

Я не ожидал, что кто-нибудь сможет меня опознать. Тем более, так быстро. Да еще и свяжет мое возвращение с Авериным!

И что теперь делать?

Чего хочет от меня желтоглазый? Зачем говорит обо всем этом вместо того, чтобы сдать меня тем самым безопасникам на вертолетах?

— Честно говоря, — невозмутимо продолжал Данилевский, разглядывая облака на посветлевшем розовом небе. — меня смущает только смерть Аверина. Поймите правильно — я не законник, не полиция и не служба безопасности. Так что меня это все не касается. Просто… интересно понять, что вы за человек. По поводу банды этого Подкобыльского у меня вопросов нет. То, что вы с ними сделали, лично я оцениваю как удаление занозы из тела общества. Но Аверин — это другое…

Он остановился. И долгим вопросительным взглядом уставился на меня.

Похоже, отмалчиваться дальше не имело смысле.

— Это была случайность, — ответил я. — Я просто оказался в неправильном месте в неправильное время. И этот ваш Аверин решил убрать свидетеля. Но тот оказался не согласен с его решением.

Данилевский кивнул.

— Допустим. Но что же такое увидел этот ваш свидетель?

— Ну, например… Убийство, — ответил я.

— Молодого человека?

— И старика, который пытался помешать.

Желтоглазый хмыкнул.

— Понятно. На самом деле, примерно так я и думал…

Мы свернули в переулок. На газоне перед пивной отсыпались двое парней. Вынырнув из-за угла, мимо них деловито прошли двое патрульных, с любопытством поглядывая на нас.

— Ну и как там Гамма? — продолжил свои расспросы Данилевский. — Что вы делали там столько времени?

— Для меня прошел всего один год. Ну а Гамма… Рифт как рифт. Ящеры, папоротники.

— Почему не вернулись раньше? Разлом не выпускал?

— Именно так, — кивнул я.

— На самом деле у меня сейчас очень смешанные чувства, — сказал он с улыбкой. — В детстве у меня была бумажная книга, «Русские первопроходчики». Она стояла на полке между «Величайшими полководцами» и «Покорением Арктики». Большая, глянцевая. Мой дед любил печатные книги. Коллекционировал их. И для меня тоже завел отдельную полку. Так вот там описывались всякие интересные истории из жизни проходчиков. Среди них