Сытые годы - Влад Тарханов

увидеть следы пребывания Государя Александра Павловича: у самого перевоза под навесом находился изрядно подпорченный временем и непогодой остов лодки, на которой Царь — батюшка, как свидетельствовала надпись на листе железа, прибитого к столбу, изволили переехать на противоположную сторону реки и пожаловать перевозчикам по десять целковых. И почти все сочли за превеликий дар свыше возможность бережно дотронуться сего судна скамей и бортов которого касалась длань помазанника Божьего.

Добравшись до Архангельска, Иоанн Кронштадтский и Семён Тимофеевич после короткого отдыха собирались попрощаться и отбыть в свои родные сёла: Сура и Вирма, но судьба и воля бывшего Святого Синода распорядились иначе. Друзья, только посетили баню и блаженствовали, наслаждаясь крепким и сладким чаем и вкуснейшим вареньем, как прибыл посыльной с требованием к протоирею Иоанну немедленно явиться к епископу Архангельскому и Холмогорскому Нафанаилу.

Правда, его преосвященство не счёл возможным лично принять опального инока, и его секретарь огласил ему волю высших иерархов Русской Православной Церкви: «убыть в село Вирма и проживать в нём или её окрестностях до особого распоряжения». Больше всего сего напыщенного не по годам молодого человека раздражало молчание отца Иоанна, который выслушал сей приговор и перекрестившись на Образ Божий вышел прочь. На улице его уже поджидал Семён Тимофеевич, непостижимо каким образом уже успевший разузнать причину вызова своего друга.

— Я всё уже знаю, отче, и даже рад этому, — сказал он внешне невозмутимому Иоанну, в душе которого бурлили чувства. Связал нас, Бог, одной верёвочкой. Найдётся в моём селе изба добротная, да и я и мои товарищи помогут тебе, батюшка, и поделятся всем, что имеют.

Надо заметить, что перед тем, как протоптать дорожку в указанное ему поселение, отец Иоанн поступил-таки по-своему. Не мог он не зайти в родное село, хоть ты тресни, не мог. Утопая в грязи, ибо в эти дни разверзлись хляби небесные, Иоанн в сопровождении только верного купчины добрался-таки до малой родины. Первым делом он посетил отчий дом, где обнял своих сестер, поклонился всей родне, которая мгновенно собралась на большом подворье Сергеевых.

(отец Иоанн Кронштадтский с родными сестрами Дарьей и Анной)

Но опять при этом не произнёс ни слова. Он посетил местный храм, с которым его многое связывало. И долго молился. Настоятеля в храме не оказалось. Служка, узнав Иоанна, открыл двери храма и через несколько минут вышел на улицу, дабы не мешать священнику общаться с Господом. О чём молил Иоанн небеса знал только он один. Да еще Господь наш небесный. Но оба они тайны хранить умели. Иоанн просил Господа о здравии императора Михаила, ибо не видел он его смерти и просил Господа наставить его на путь истинный. Через какое-то время он вышел из храма, где его уже ждали сопровождающие лица, с которыми он прошел недолгий уже путь в селение Вирма, в котором ему придётся провести время вынужденной ссылки.

В Вирме купец Лягин постарался устроить отца Иоанна наилучшим образом, но ничего у него не получилось: священник выбрал себе в качестве жилища небольшой домик на краю села, в котором уже три года никто не жил. Подворье выкосили, в домике навели порядок, вычистили, вымыли, отскребли, застелили свежим и чистым. Кое-что принесли из посуды, отец Иоанн нашел на чердаке старые иконы, которые украшали красный угол дома, аккуратно их оттер от грязи и пыли, установив доски в положенном месте. Главная трудность была восстановить осыпавшийся колодец, ибо иначе пришлось бы носить воду с соседней улицы. Но нашлись умельцы и на это доброе дело. В лесу у Вирмы находился Крест-камень, местная достопримечательность. В незапамятные времена, еще до прихода христиан в эти места, кто-то высек крест на огромном валуне. Время, дожди и ветра повредили рельеф сего символа, но пока еще знак сей чётко просматривался. Каждое утро Иоанн приходил к этому камню и долго молился. В вечернее время он ходил в местную церковь и стоял службу, так и не произнеся ни слова.

В один из дней Семён Тимофеевич проснулся от крика. «Пропал!» — кто-то кричал на купеческом подворье. Он подскочил в холодном поту, никак не мог понять, кто это мог пропасть и зачем его зовут. И только через несколько минут пронзила мысль, неужели это отец Иоанн? Неужели? Наспех одевшись, Лягин выскочил к небольшой толпе родни и работников, среди которых выделялся высокий и худой, напоминающий жердь, Сысой Мясоедов, сосед Иоанна Кронштадтского. По его словам, поутру он не видел, чтобы отец Иоанн шёл в лес, к крест-камню. Обеспокоился. Ведь после вечерни его никто более не видал. С вежеством и осторожностью постучал в дом опального священника. И никого там не обнаружил! Вместе с Сысоем Тимофей направился к жилищу Иоанна. Не сомневаясь, что там никого нет. Вот и постель была заправлена, так, что было видно: никто тут сегодня не ночевал. С лучшими следопытами купец обследовал окрестности дома, потом окрестности села, но никаких следов священника не обнаружил. Куда он пошёл, если пошёл, никто не мог сказать. «Вознёсся»… стали поговаривать в народе. Купцу самому казалось, что случилось чудо и святой Иоанн Кронштадтский вознёсся в вышние выси. В душе его боролись два чувства: вера в чудо и в святость отца Иоанна и неверие, неверие в то, что чудо может произойти прямо на его глазах. Ведь не достоин он такого Божьего знамения. И как доказать сие людям неверующим? И надо ли сие доказывать? Душа Лягина лягалась и никак успокоиться не могла. И новость о том, что отец Иоанн не иначе как чудом объявился у монастыря на морском берегу принесла облегчение…

[1] Шапки полукруглой формы из домашнего сукна, подбитые изнутри мехом. Шапку «татарку» подбивали овчиной — а если не было овчины, то ватой. По форме «татарка» могла быть как полукруглой, так и высокой, конусообразной

Глава пятая

Несвятые несвятые

Глава пятая

Несвятые несвятые

Север России

Октябрь 1889 года

«Православная церковь? Я теперь с этим словом не могу уже соединить никакого другого понятия, как несколько нестриженных людей, очень самоуверенных, заблудших и малообразованных, в шелку и бархате, с панагиями бриллиантовыми, называемых архиереями и митрополитами, и