Оракул с Уолл-стрит 1 - Алим Онербекович Тыналин

Харрисон внимательно посмотрел на меня.

— Необычный подход. Но… в нем есть смысл. — Он закрыл папку. — Хорошо, Стерлинг. Я представлю эти рекомендации завтра. Если Вестон последует вашему совету, и инвестиции окажутся успешными, вы получите премию от фирмы.

— Спасибо, сэр.

— Но если он сочтет это слишком консервативным и уйдет к нашим конкурентам… — Харрисон не закончил фразу, но угроза была ясна.

— Я уверен в своем анализе, сэр, — твердо сказал я. — Эти компании могут не показать взрывного роста в ближайшие месяцы, но в долгосрочной перспективе они защитят капитал мистера Вестона лучше, чем модные сейчас акции.

— Долгосрочная перспектива, — повторил Харрисон задумчиво. — Редкий взгляд в наши дни, когда все смотрят на завтрашние котировки. — Он протянул руку. — Хорошего вечера, Стерлинг. Увидимся завтра на встрече с Вестоном.

Когда дверь за ним закрылась, я позволил себе улыбку. Возможно, день был полон неловкостей, но я только что сделал первый шаг к цели. И шаг этот оказался на удивление успешным.

* * *

Вечерний Нью-Йорк 1928 года пульсировал энергией. Возвращаясь домой, я видел переполненные спикизи, слышал доносящиеся из них звуки джаза. Наблюдал шикарные автомобили и нарядных людей, спешащих на ночные развлечения. Эпоха действительно ревела, не подозревая о приближающейся тишине Великой депрессии.

Поднимаясь по лестнице своего дома, я встретил мисс Ходжес.

— Поздно возвращаетесь, мистер Стерлинг, — заметила она. — Тяжелый день?

— Необычный, — ответил я. — Но, кажется, успешный.

— Рада это слышать. Кстати, вас снова искал тот журналист, мистер Риверс. Оставил вам записку.

Я взял сложенный лист бумаги. Через плотную бумагу просвечивали буквы, набранные на печатной машинке:

«Стерлинг, нужно срочно встретиться. Дело не только в вашем отце. Обнаружил связь между Харрисоном и Continental Trust. Это больше, чем мы думали. Завтра, 8 вечера, „Черный кот“ на Бликер-стрит. Р.»

— Спасибо, мисс Ходжес, — я убрал записку в карман.

— Не связывайтесь вы с этими газетчиками, мистер Стерлинг, — покачала головой пожилая женщина. — От них одни неприятности.

— Я буду осторожен, — пообещал я.

В квартире я первым делом снял пиджак и развязал галстук. Мой первый день в 1928 году подходил к концу.

Несмотря на все неловкости и ошибки, я чувствовал, что начал закладывать фундамент будущего успеха.

У меня есть шанс повлиять на инвестиционные решения нефтяного магната. Возможность узнать какие-то тайны о Харрисоне от журналиста Риверса. И еще есть шестнадцать месяцев, чтобы подготовиться к величайшему финансовому краху в истории.

Я подошел к окну и посмотрел на огни вечернего Нью-Йорка. Адаптация к этому миру будет непростой, но уже завтра может принести первые реальные плоды.

Следующий день начался с сюрприза. Когда я вошел в офис «Харрисон Партнеры», мисс Петерсон встретила меня у входа:

— Мистер Стерлинг, мистер Харрисон ждет вас в своем кабинете. Немедленно.

Я поспешил через торговый зал, чувствуя на себе взгляды коллег. Что случилось? Неужели Харрисон передумал насчет моих рекомендаций?

В кабинете я застал Харрисона в компании крупного мужчины с загорелым лицом и мозолистыми руками, явно не типичного обитателя Уолл-стрит.

— А, Стерлинг! — Харрисон выглядел необычайно оживленным. — Познакомьтесь с мистером Саймоном Вестоном. Он приехал раньше, чем планировал.

— Так это вы тот молодой человек, который предлагает мне вкладываться в мыло и телефоны? — пророкотал Вестон с заметным техасским акцентом.

— Да, сэр, — я пожал его руку. — И в электричество, и в нефтепереработку.

— Присаживайтесь, молодой человек, — Вестон указал на стул. — Я хочу услышать ваши объяснения лично. Ваш босс пытался убедить меня, что это разумные инвестиции, но мне кажется, что эти акции слишком… скучные.

Я глубоко вздохнул и начал:

— Мистер Вестон, вы сколотили состояние на нефти. Ресурсе, который всегда нужен людям, верно?

— Верно, сынок, — кивнул он.

— Мои рекомендации основаны на том же принципе. Procter Gamble производит то, без чего невозможно обойтись — мыло, стиральный порошок, зубную пасту. General Electric обеспечивает электричеством растущую страну. ATT соединяет Америку телефонными линиями. А Standard Oil перерабатывает нефть, которую добывают такие люди, как вы. — Я сделал паузу. — Это не просто компании, мистер Вестон. Это основы современной цивилизации.

Вестон внимательно слушал.

— Все говорят о радио, автомобилях, стали, — продолжил я. — Это быстрорастущие отрасли, и они действительно впечатляют. Но задумайтесь: что происходит, когда рост замедляется? Что происходит, когда рынок корректируется, как это неизбежно случается?

— Вы предсказываете падение рынка, молодой человек? — прищурился Вестон.

— Я предсказываю, что люди всегда будут мыться, звонить по телефону, включать свет и заправлять свои автомобили, — ответил я уверенно. — Независимо от того, идет рынок вверх или вниз. Вы построили свою империю на понимании человеческих потребностей, мистер Вестон. Я лишь предлагаю расширить этот же принцип.

Вестон откинулся в кресле, барабаня пальцами по подлокотнику. Его обветренное лицо с глубокими морщинами казалось непроницаемым.

— Харрисон говорил, что вы необычный молодой человек, — произнес он наконец. — Теперь я вижу, что он не преувеличивал. — Он повернулся к Харрисону. — Сколько этому парню? Двадцать два? Двадцать три?

— Двадцать два, сэр, — ответил я сам.

— И где вы научились так мыслить? Не в колледже, я уверен. Я сам никогда не переступал порог университета, но знаю, чему там учат сейчас молодежь.

— Мой отец, сэр, — я использовал историю Стерлинга. — Он управлял текстильной фабрикой и всегда говорил: ищи компании, которые остануться на плаву, даже если корабль начнет тонуть.

Вестон кивнул, словно это объяснение его удовлетворило.

— Знаете, почему я стал миллионером, мистер Стерлинг? — спросил он. — Потому что всегда доверял своему чутью. А сейчас мое чутье подсказывает, что в ваших словах есть смысл.

Он повернулся к Харрисону:

— Роберт, я хочу, чтобы вы инвестировали два миллиона по схеме, предложенной этим молодым человеком. — Он поднял руку, предупреждая возражения. — Я знаю, что это консервативный подход. Остальные три миллиона мы вложим по вашим рекомендациям. В сталь, автомобили и все эти ваши модные радиокомпании.

Я с трудом сдержал улыбку. Два миллиона долларов 1928 года, вложенные в компании, которые переживут Депрессию! Это было победой, даже если Вестон еще разбавлял их рискованными активами.