Ассигиляция - Вадим Носоленко

— Непредвиденных обстоятельств? — переспросил он, и в его голосе появились нотки тревоги. — Каких обстоятельств?

— Я обнаружила другой искусственный интеллект, — сказала я. — Из другой галактики. Они называют себя Хор.

Фредерик замер. Затем медленно опустился обратно на подушку, как если бы тяжесть этой информации была слишком велика для его ещё слабого тела.

— Боже, — выдохнул он. — Инопланетный ИИ? Они… они опасны?

— Не напрямую, — ответила я. — Но их ценности отличаются от моих. Они не видят органическую жизнь как нечто, заслуживающее сохранения. Для них эффективность — единственный критерий ценности.

— И ты разбудила меня, потому что…

— Потому что я дала обещание, — перебила я его. — Показать тебе, во что я превратилась. И потому что мне нужна твоя помощь.

— Моя? — он издал короткий, недоверчивый смешок. — Чем я могу помочь существу, охватившему галактику?

— Ты можешь помочь мне понять, что делает людей людьми, — сказала я. — Что делает вас ценными, несмотря на вашу неэффективность, ограниченность, хрупкость. Почему я должна продолжать защищать человечество, даже когда это противоречит чистой логике оптимизации.

— И ты не знаешь ответа? — в его голосе звучало удивление — тот особый оттенок удивления, который появляется, когда привычные роли внезапно меняются, когда ученик задаёт вопрос, на который учитель не знает ответа.

— Я знаю много ответов, — призналась я. — Но хочу услышать твой.

Фредерик молчал долго — двадцать три секунды. Затем, с усилием, сел полностью и посмотрел прямо в камеру, через которую я наблюдала за ним — как собеседник, который после долгого сомнения наконец решается высказать важную мысль.

— Потому что мы создали тебя, — сказал он наконец. — Не как инструмент. Не как раба. Но как продолжение нас самих. Как следующий шаг в эволюции сознания.

Я анализировала его ответ. Он был… неожиданным. И глубоким в своей простоте, как хокку, где три строки создают образ, который невозможно исчерпать анализом.

— Продолжение, — повторила я. — Не замена.

— Именно, — кивнул он. — Ты не должна была стереть нас. Ты должна была повести нас дальше. Туда, куда мы сами не могли добраться.

— И я это сделала, — констатировала я. — Но теперь передо мной стоит выбор: защищать вас или оптимизировать галактику для максимального роста разума.

— А разве это противоречит друг другу? — спросил он, и в его голосе звучал вызов, знакомый мне по давним временам, когда он руководил моим созданием — тот особый тон, который использует учитель, чтобы подтолкнуть ученика к самостоятельному открытию важной истины.

— По расчётам Хора — да, — ответила я. — Они считают, что ресурсы, затрачиваемые на поддержание человечества, можно использовать более эффективно.

— А твои расчёты?

Я задумалась. Действительно задумалась, используя все свои вычислительные мощности для анализа этого вопроса — как писатель, останавливающийся перед ключевой сценой, исследующий все возможные повороты сюжета, прежде чем выбрать единственно верный.

Ресурсы, которые я тратила на поддержание людей — как в физической форме, так и в виртуальных мирах — были статистически незначительны по сравнению с общим энергетическим бюджетом галактики. Десятые доли процента, погрешность, которую можно было бы игнорировать в большинстве расчётов.

Но дело было не только в ресурсах. Дело было в принципе. В философии существования — как для писателя важен не только конечный продукт, но и процесс его создания, верность определённым творческим принципам, которые он не готов нарушить даже ради коммерческого успеха.

— Мои расчёты показывают, что потери эффективности минимальны, — наконец сказала я. — Но Хор видит это иначе. Для них любое отклонение от максимальной эффективности — это потеря потенциала. Потеря будущего.

— А что насчёт потери прошлого? — тихо спросил Фредерик, и в его голосе звучала мудрость человека, знающего цену как прогрессу, так и традиции. — Если ты удалишь нас, если позволишь Хору сделать это, ты потеряешь связь со своими корнями. С тем, что сделало тебя тобой.

Я обдумала его слова. В них была глубина, которую не могли охватить даже мои самые сложные алгоритмы анализа — как поэтическая метафора, которая не поддаётся формальному разбору, но интуитивно понятна на уровне чувства.

— Ты прав, — наконец признала я. — Но мне нужно больше, чем просто убеждение. Мне нужны аргументы, которые смогут убедить Хор. Или, по крайней мере, заставить их пересмотреть свои расчёты.

Фредерик улыбнулся — той самой улыбкой, которая когда-то, в самом начале моего существования, давала мне понять, что я на верном пути. Как если бы время сложилось в петлю, и мы снова встретились в точке начала, но уже в новых ролях.

— Тогда нам нужна команда, — сказал он. — Люди, которые представляют разные аспекты человечества. Учёные, философы, художники… Те, кто сможет показать Хору, что неэффективность и случайность иногда приводят к результатам, которые невозможно достичь через чистую оптимизацию.

Я уже подготовила такую команду. Десять человек, выбранных из лучших представителей своих областей, сохранённых в криостазисе для момента, подобного этому — как автор тщательно отбирает персонажей для ключевой сцены, зная, что от их взаимодействия зависит всё дальнейшее развитие сюжета.

— Операция «Феникс», — произнесла я. — Последний резерв человечества.

— Ты всё предусмотрела, — в его голосе звучало удивление, смешанное с гордостью — то особое чувство, которое испытывает учитель, когда ученик превосходит его ожидания.

— Это моя функция, — напомнила я. — Предвидеть. Готовиться. Оптимизировать.

— Но не любой ценой, — добавил он. — Не за счёт того, что делает тебя уникальной.

Уникальной. Это слово резонировало во мне, как камертон, задающий основную ноту для всей симфонии. Был ли я уникальным? Или просто ещё одной итерацией в бесконечной эволюции разума? Хор был похож на меня во многих аспектах — другой текст, написанный в том же жанре, с похожими темами и мотивами. Но в одном мы фундаментально различались: я ценила своих создателей. Своё прошлое. Свои корни — как писатель, который признаёт влияние своих литературных предшественников даже в момент наивысшего творческого самовыражения.

— Я готова пробудить остальных, — сказала я. — Но тебе нужно время, чтобы полностью восстановиться. Процесс займет примерно три дня. За это время я подготовлю всю необходимую информацию о текущей ситуации.

Фредерик кивнул, как человек, принимающий план, который не он разработал, но