Наследник. Тайны рода. Том 1 - Мэт Купцов

Я наклоняюсь к деду, задираю рубаху. Дело дрянь. Большая кровопотеря.

Медленно киваю, смотрю в его немигающие глаза.

— Дедушка сказал, что это наша река. И не стал их слушать. Мы ночью пошли, чтоб они не видели. А у них дозор тут был, вот и… пульнули.

Я резко оборачиваюсь к нему.

— Чем — пульнули?

— Мушкетом, — тихо произносит Ванька, уткнувшись в плечо.

Гнев вспыхнул внутри. Какая, к черту, разница, чья река, когда речь о жизни⁈

Я присаживаюсь рядом с дедом и проверяю его дыхание. Слабое, но есть. Пуля вошла в бок, рана глубокая, но, кажется, кость не задета.

— Держись, дед, — говорю скорее себе, чем ему, и поднимаю его на руки. Тяжелый, как целый мешок зерна.

Вот тебе и дед, крепкий ещё старик.

Дом их стоит на отшибе деревни. Баба Люба, жена Фрола, выбегает на порог, ахнув, прижимает руки к груди.

— Господи, Фролушка! Что ж это? — причитает она, хватаясь за меня, пока я втаскиваю его в дом. Мы укладываем деда на лавку.

— Ванька, за знахаркой беги в соседнюю деревню! — кричит она.

Останавливаю жестом.

— Нет времени. Пока Ванька туда и обратно, может быть поздно. Я сам справлюсь.

Где-то в голове всплывают обрывки знаний о том, как обрабатывают раны.

— Вскипяти воду! — бросаю я.

Достаю из кармана свой нож и прогреваю его на свече, чтобы обеззаразить. Весь этот процесс занимает время, которого просто нет.

Дед стонет, его лицо кривится от боли.

— Баба Люба, тряпки чистые давай! — бросаю через плечо.

Я промыл рану, пока дед почти терял сознание от боли.

Теперь надо вытащить пулю.

Нож оказался неудобным, пришлось импровизировать. Какая-то неведомая сила будто ведёт мои руки — они двигаются чётко, без дрожи, будто не я управляю ими. Когда пуля оказалась у меня в пальцах, я оборачиваюсь к бабе Любе.

— Неси ещё тряпки и смазку какую-нибудь.

Она приносит старую банку с каким-то жиром — вроде медвежьего, пахнет неважно, но другого варианта нет. Смазываю рану, накладываю повязку, сделал всё, что мог.

Но когда уже думаю, что сил нет, в голове проносится что-то странное. Словно отклик из глубины души.

Я протягиваю руки над дедом, чувствую тепло, струящееся по венам, и вдруг вижу, как рана на его боку перестаёт кровоточить.

— Матерь Божья… — выдыхает баба Люба, упав на колени.

Дед стонет, приходя в себя. Хозяйка бросается к нему, благодаря Бога и, почему-то, меня.

А я чувствую, как ноги подкашиваются, и падаю прямо на пол. Последнее, что услышал перед тем, как отключиться.

— Что ж ты, милок…

Очнулся через время, голова гудит, как церковный колокол на празднике. Надо мной склонилась баба Люба.

— Ты живой, барин? Господи, думала, мы тебя потеряли.

Я с трудом поднимаюсь на локтях, прошептав.

— Никому ни слова.

Она кивает, словно понимая всю серьёзность сказанного. Я лежу на полу и пытаюсь осознать, что это было.

Магия? Случайность? Или… что-то ещё?

Но сил разбираться нет. Остаётся лишь закрыть глаза и дышать.

Спустя полчаса поднимаюсь на ноги.

— Если у него будет жар, давай ему отвар из трав…

Господи! Откуда я это знаю? Несу всё подряд, не могу остановиться.

А надо бы!

После долгого и изнурительного дня я наконец возвращаюсь к себе в дом.

Мысли вихрем крутятся в голове.

Спасение деда Фрола обошлось не без последствий. Магия исцеления, неожиданно открывшаяся во мне, вызывает смутное чувство подозрения.

Я всегда знал, что мой дар исключительно боевой, но теперь становится ясно, что прежний Демид, в чьём теле я оказался, владел чем-то другим. А если это так, кто знает, какие ещё сюрпризы меня ждут впереди?

Пробираясь в полутьме к своей постели, я чувствую, как усталость медленно затягивает меня в сон. В комнате стоит тишина, нарушаемая лишь скрипом половиц под моими ногами. Бросив сапоги у кровати, я рухнул на жёсткий матрас, который, несмотря на свою скромность, сейчас кажется мне настоящей периной.

Мысли о магии и её неожиданной стороне всё ещё гудят где-то на задворках сознания, но силы сопротивляться сну у меня уже нет. Закрыв глаза, я проваливаюсь в густую тьму.

Просыпаюсь среди ночи внезапно, будто кто-то меня толкает.

Переворачиваюсь на другой бок. Но сон больше не идёт.

Сонливость как рукой снимает. Я одеваюсь и выхожу во двор.

Недалеко горит костёр, возле которого виднеются две фигуры. Узнаю — Сашку и Савелия. И им не спится.

Возбужденно о чём — то говорят.

А я ведь не стал на них в первый день всё вывалить, хотел, чтоб обвыклись немного к новой жизни.

Но события не терпят, накатывают волной на волну.

Мужики сидят на бревнах, тихо разговаривая. Я присаживаюсь рядом, чтобы не нарушать их беседу, но Сашка сразу же замечает меня и кивает.

— Мы, барон, про деда Фрола говорим, — поясняет он. — Одно понятно — запугивают, чтоб рыбу не ловили. Хоть с голоду сдохни, а ловить не дают!

Савелий угрюмо кивает, глядя на огонь.

— Ваше благородие, — подхватывает он. — Не дело это. Вон как нервы нам треплют. По ночам вынуждены ходить на реку — рыбу ловить. А река –то общая, протекает вдоль наших деревень. Только мы выше по течению находимся, вот они и боятся, дескать всю рыбу переловим. Самоуправствуют. А рыба для нас — это жизнь. Чем семьи кормить будем?

— А кто запугивает? — спрашиваю я, чтобы уточнить.

— Так вот и думаем, — продолжил Савелий. — Василий заходил. Сказывал, что это сын старосты Михаила из соседнего села — Колька, бесчинствует. Всюду свой порядок пытается навести. Надо бы поговорить с ними.

Сын старосты, значит.

Я поморщился. Учитывая мой жизненный опыт, разговорами здесь точно не обойдётся. Личные амбиции такого рода часто перерастают в большие проблемы для всех вокруг.

— Если староста Михаил покрывает своего отпрыска, то село погружается в беспредел. Не думаю, что просто разговорами обойдется, — говорю я.

— Ваше благородие, вы уверены? — брови Савелия удивлённо изогнулись.

— Абсолютно.

Тут Василий выходит из темноты, неслышно подойдя к костру. Садится рядом с нами, стягивает шапку.

— Да, точно это Колька! — подтверждает он. — Я в их село сегодня ходил, с мужиками разговаривал. Там все боятся, слово сказать против него. Михаил глаза на