Тот, кто пришел из завтрашнего дня (1-11часть) - Алёна1648

чем больше он пытался контролировать свой разум, тем сильнее становился этот внешний хаос, который сейчас переполнял пространство. Тени, фонари, дыхание воздуха, который вдруг стал слишком плотным, тяжелым.

Он сделал шаг, ещё один, и ещё. Но чем дальше он шёл, тем отчётливее чувствовал, как весь мир вокруг теряет свои границы. Его взгляд снова остановился на приближающемся незнакомце — пожилом альфе, который, судя по всему, почувствовал нечто подобное. Мужчина подошёл к нему, почти нервно оглядываясь на те самые тени, которые, казалось, не покидали Мирослава.

— Молодой человек, вы тоже это видите? Эти тени… Они двигаются, правда ведь?

Мирослав с удивлением посмотрел на него, на мгновение почувствовав странное облегчение, что он не один, кто переживает это:

— Да, я тоже заметил. Странно, правда?

Незнакомец тихо кивнул, его взгляд был полон беспокойства, и его слова, хотя и оставались тихими, казались наполненными тяжёлым предостережением:

— Что-то сегодня не так, будто мир слегка треснул. Будьте осторожны, молодой человек.

Мирослав с удивлением наблюдал, как мужчина удаляется, оставляя его в ещё большем замешательстве. Он стоял, пытаясь осмыслить эти слова, пытаясь найти логическое объяснение всему происходящему, но не находил его.

Мирослав, почувствовав, как тревога, словно невидимая тень, снова охватывает его, решил вернуться в кафе. Он не мог оставаться на улице, где каждый угол, каждый взгляд казались ему чуждыми и враждебными. Его шаги стали медленными, как будто тяжесть окружающего мира давила на его плечи. Он остановился, прислушался к дыханию — тяжёлому, глубокому, но не усталому, а напряжённому, с каким-то скрытым страхом. И с каждым шагом, с каждым метром, он ощущал, как его мир утрачивает свою форму, как будто оно что-то разрушается внутри.

Однако, как только он вернулся в кафе и шагнул в его тёплую атмосферу, в его груди на мгновение исчезла эта тяжесть. Оказавшись в знакомом окружении, Мирослав почувствовал лёгкое облегчение, как если бы возвращение в привычный мир должно было принести ему умиротворение. Смешанные запахи кофе, свежей выпечки и разговоров растворяли тревогу, казалось, в этот момент он вновь становится частью той жизни, о которой так мечтал. Все эти звуки — лёгкий смех друзей, щелчки чашек, их оживлённые обсуждения — словно возвращали его в ту самую реальность, где всё было возможно, где мир не рушился под его ногами.

Мирослав улыбнулся, приняв свой предыдущий шаг как ошибку, беспокойство, которое легко можно было забыть в привычном ритме этого дня. Вон там сидят его друзья, и они так искренне ждут его, что эта атмосфера тёплой, радостной заботы не могла не затмить всё, что было до этого. Он возвращался, словно на место, которое должно было стать его островом покоя.

Но даже находясь среди друзей, его внимание снова было приковано к окну, к мерцающим фонарям на улице. Свет этих фонарей, теперь казавшихся не такими яркими, как он помнил, вдруг стал неестественным. Мерцание фонарей на улице резко напомнило ему ту самую странность, которая по-прежнему висела в воздухе, невидимая, но не исчезающая. Мирослав на мгновение замер, и взгляд его потерялся в этих светящихся пятнах, как будто он снова оказался в той же странной пустоте, что царила на улице. Его усмешка исчезла, и ощущение тревоги, с которым он, казалось, справился, снова вернулось, но теперь оно было не таким настойчивым, а скорее давящим, тихим и скрытым, как если бы ему не удавалось убежать от этого предчувствия.

«Почему они мерцают? Почему?», — мысли кружили в его голове.

Он пытался отогнать их, вернуться к разговору, к друзьям, но его внимание не отрывалось от света. Легкое беспокойство постепенно нарастало, но он делал усилия, чтобы не выдать его.

Николай, заметив его взгляд, воскликнул с лёгкой шуткой:

— Эй, ты что, снова о своём? — его смех, как и всегда, был заразительным и лёгким, но Мирослав не мог сосредоточиться на шутке, он с трудом улыбнулся в ответ.

Свет за окном, мерцание, сменяющиеся тени… Всё это стало символом того, что всё не так, как должно быть. Это не был просто день, это был день, в котором что-то было нарушено, что-то смещено. И несмотря на внутренние попытки подавить эти мысли, Мирослав почувствовал, как его мир начинает трещать по швам.

Он вернулся в привычное, но не мог избавиться от ощущения, что это было временное укрытие. То, что он видел на улице, уже оставило свой след в его сознании.

Глава 4

Крах реальности

Мирослав Миргородский, выйдя из кафе после встречи с друзьями, ощущал, как ещё свежие остатки веселья от компании друзей растворяются в уличной суете. Он прошёл через дверь и оказался на московской улице, под ярким светом, который, как и его настроение, казался не таким ярким, как раньше. Весь мир перед ним был в движении: машины, люди, звуки — всё это создавалось впечатление какого-то беззаботного потока. Но его спокойствие было ненадолго.

Всё ещё смеясь про себя от шуток Николая и Алексея, Мирослав остановился на мгновение, чтобы вдохнуть городской воздух. Но что-то вдруг изменилось, неуловимое, едва заметное. Небо, казалось, потемнело. Это было не затмение, а нечто большее — странная, внезапная тень, которая, казалось, нисходила с самой высоты. Мирослав не сразу понял, что происходило. Взгляд его на мгновение застыл, и он поднял глаза вверх. В ту же секунду что-то в атмосфере изменилось.

Люди вокруг начали замедляться. Он мог видеть, как они переглядываются, вытягивают шеи, оглядываются по сторонам, словно ждут объяснения, но не получают его. Всё вокруг начало замирать, постепенно, будто все забыли, как двигаться и что делать. Город, который ещё мгновение назад был живым, наполнился каким-то гулким, неизъяснимым молчанием.

Необъяснимо тяжёлый воздух сдавливал грудь, а Мирослав чувствовал, как его шаги стали более осторожными, словно он был не уверен в том, что стоял на этом тротуаре, в этом времени и этом мире. Люди вокруг, замерзшие в своей тревоге, будто бы чувствовали то же самое. В их глазах не было привычной городской беготни и суеты — только страх. Этот страх был не осознанным, а скорее инстинктивным, каким-то невидимым и молчаливым. Мирослав почувствовал, как его собственное сердце, казавшееся до этого таким лёгким, теперь тяжело билось в груди.

Его мысли снова вернулись к недавнему разговору в кафе, к смеху, к искреннему веселью, которое ещё недавно заполняло воздух. Но теперь это казалось таким далеким, так неправдоподобным. В голове осталась только одна мысль, заполняющая всё пространство:

«Что это?».

Не сразу,