По прозвищу Святой. Книга вторая - Алексей Анатольевич Евтушенко

же шапочке и пил чай из тонкой фарфоровой чашки. На тарелке перед ним лежали колотые куски сахара. Рядом с тарелкой — пачка папирос «Казбек». За спиной — медицинский шкаф. Сбоку — топчан, застеленный белой простыней.

Человек был похож на актёра Евгения Евстигнеева из древнего, но любимого телефильма «Собачье сердце». Усы, бородка, круглые очки. Но главное — взгляд. Внимательный и чуть насмешливый.

— Младший лейтенант Николай Свят, — представился Максим и, разглядев одну «шпалу» в петлицах, продолжил. — Прибыл на медосмотр. Здравия желаю, товарищ военврач третьего ранга.

— Здравствуй, здравствуй, — сказал доктор. — Меня Евгений Сергеевич зовут.

Надо же, успел подумать Максим. Актёра Евстигнеева тоже Евгением звали.

— Евгений Сергеевич Сергеев, — продолжил доктор. — Проходи, садись. Чаю хочешь?

— Нет, спасибо.

Максим сел на табурет у стола. Улыбнулся врачу.

— Ишь какой, — сказал врач. — Молодой, сильный, зубастый, настроение хорошее. Это ты немецкий самолёт угнал?

— Не угнал, захватил.

— Орёл. Истребитель?

— Транспортник, — сказал он и добавил, заметив ироничный взгляд доктора. — В смысле, захватил транспортник. А так-то да, истребитель.

— Ну, давай посмотрим тебя, истребитель. Раздевайся до пояса.

Медосмотр прошёл быстро. Давление, рефлексы, лёгкие и сердце, зрение — всё ожидаемо было в норме. Полнейшей.

— К полётам допускаю, — вынес вердикт доктор. — Редко встретишь такого здорового человека. Даже среди лётчиков. Спортом занимаешься?

— Так точно.

— Оставь ты уже это своё «так точно», — поморщился доктор. — Мы не на плацу.

— Занимаюсь, Евгений Сергеевич. Точнее, занимался. Сейчас не до спорта.

— Вот так-то лучше.

— Каким?

Максим занимался многими видами спорта, включая боевое самбо и рукопашный бой, но вот чем занимался Николай Свят и занимался ли вообще…

— Гиревым, — наудачу сказал Максим. — Ну и гимнастикой немного. Турник, там, брусья.

— Вижу, не куришь, лёгкие чистые.

— Не курю, — подтвердил Максим.

— Молодец. И не начинай.

— Постараюсь.

— Значит, жалоб нет?

Максим задумался. Был соблазн пожаловаться на частичную потерю памяти после контузии, но он решил этого не делать. Пожалуется — точно к полётам не допустят. Отправят в тыл, а там начнутся серьёзные проверки. Оно ему надо? Нет уж. Чем позже всё это начнётся, тем лучше. Пока ему везёт, а там поглядим.

— Нет жалоб, — подтвердил он. — Готов бить врага.

— Орёл, — ещё раз с удовольствием сказал доктор и отпустил Максима.

Это было вчера.

А сегодня он сидел в кабине истребителя И-16 и готовился к боевому вылету.

— Товарищи лётчики, — обратился к ним комполка, давая предполётное задание. — Не секрет, что наши пятая, двадцать шестая, тридцать седьмая и тридцать восьмая армии находятся в трудном, положении. С севера давит Гудериан, с юга — Клейст. Есть сведения, что первая танковая группа фон Клейста при поддержке авиации и других соединений намерена не сегодня-завтра форсировать Днепр в районе Кременчуга. От нас это далековато и вообще не наша зона ответственности. Однако, по данным нашей воздушной разведки, на усиление Клейсту прямо сейчас по правому берегу Днепра движется большая немецкая колонна. Вот здесь, за Черкассами, по рокаде, — он показал на карте. — Примерно сто двадцать километров от нас. Танки, мотопехота, артиллерия. Наша задача — атаковать колонну всеми имеющимися силами и средствами и остановить её продвижение. Почему мы, а не бомбёры? Потому что кроме нас некому. Я лечу вместе с вами. Вопросы есть?

Вопросов не было. Какие уж тут вопросы, когда в эскадрильях осталось по пять-шесть самолётов, и в других полках дивизии положение ничем не лучше. Да и в других дивизиях тоже. Любых. Армии сгорают, не то что дивизии…

Зелёная ракета!

Ну, с Богом.

Максим прибавил газу, и самолёт начал разбег.

Сто десять… сто двадцать…сто сорок…

Уже можно взлетать, но лучше добрать.

Сто пятьдесят… Сто шестьдесят….

Пора.

Ручку на себя.

Отрыв.

Есть, машина в воздухе.

На полутора тысячах метров Максим выровнял истребитель и перешёл в горизонтальный полёт. Завертел головой, осматриваясь. Пока всё нормально. Впереди и по бокам — товарищи. Он насчитал девять самолётов, но знал что ещё двенадцать позади, вне зоны обзора. Всего — двадцать одна машина. Четыре неполные эскадрильи. Одна, дежурная, осталась на земле.

Они летели на юго-запад. Время от времени внизу и справа в просветах между облаками поблёскивал Днепр.

Через пятнадцать минут после набора высоты, ведущий, комэск Тимаков, изменил курс и взял южнее. Вскоре перелетели Днепр и пошли на снижение.

Это была уже оккупированная территория, и Максим удвоил внимание. Впрочем, пока воздух был чист.

Вот она, дорога внизу. Одна она здесь такая вдоль Днепра, не ошибёшься. По дороге ползёт колонна. Та самая, судя по всему. Танки, грузовики с пехотой, артиллерийские орудия, прицепленные к грузовикам и лошадиным упряжкам. Хорошо дождь накануне прошёл, пыль прибил, всё видно отлично.

Особенно с его зрением в двести процентов.

Там, у товарища военврача Евгения Сергеевича Сергеева, при проверке зрения по стандартной таблице Сивцева он уверенно перечислил буквы в десятой строчке сверху, а на одиннадцатой начал сбиваться.

— Сто процентов, — удовлетворённо констатировал врач. — Даже, пожалуй, сто пять. Более чем достаточно.

Максим легко мог назвать все буквы в оставшихся двух рядах — одиннадцатом и двенадцатом, но не стал этого делать. Здесь не партизанский отряд — армия, лишнее внимание к его персоне ни к чему.

«Делай как я» покачал крыльями ведущий и резко пошёл на снижение. Максим взял ручку от себя и нырнул за ним.

Пока летели, Максим успел просмотреть книгу А. Медниса «Тактика штурмовой авиации», которую в недрах своей необъятной памяти отыскал КИР.

Книга была выпущена Воениздатом НКО СССР в тысяча девятьсот тридцать шестом году и содержала массу полезных сведений. Так, к примеру, Максим успел узнать, что механизированные колонны лучше всего штурмовать с головы, «против движения, с целью остановить головные машины и сократить дистанции между машинами и длину всей колонны». Сама же колонна представляет собой 'длинную, но узкую (шириною примерно 50–100 м) цель. Поначалу Максим удивился, почему ширина сто метров — это узко. Но теперь, при заходе на цель, понял. Точнее, осознал. Об этом же говорилось и в книге.

Машины и прочая техника при виде атакующих самолётов противника останавливается, дабы не столкнуться, люди выпрыгивают из кузовов и рассыпаются в стороны.

Вот тебе и сто метров. Ну, или меньше. В зависимости от скорости атаки.

Пятнадцать секунд на боевой разворот.