Академия Слов - Сенни Роверро

И да, я тоже тёмная. На данный момент об этом знает лишь мой дядя, и теперь вот догадывается Киров. И во многом я являюсь абсолютно правильной тёмной, но есть во мне качества, которых у тёмной быть не должно. Я выбраковка и всегда это знала. Ошибка Тьмы, пусть та и любит меня на ровне с другими своими детьми. Однако и того, что есть во мне от нормальной тёмной, достаточно, чтобы меня казнили, если я не буду притворяться нормальной достаточно умело. Странности у меня начались ещё в детстве – сложности с эмпатичностью, нарушение коммуникативных навыков, проблемы с социализацией... И ещё много чего. Специально для меня в детский дом вызвали психиатра. После этого в моей медицинской карточке появилась запись о какой-то – вроде не слишком тяжёлой – форме аутизма. Благо, мне хватило ума после этого понять, что со мной что-то не так.

И я стала подстраиваться. Анализировать умом поведение окружающих меня людей, абсолютно его не понимая, но зная одно – если я хочу стать частью общества, то мне надо вести себя так же. Выбирала модели поведения, которые наиболее симпатичны окружающим, собирала из их частей свой образ, «прописывая» себя как одного из своих персонажей. Я не могла понимать эмоций окружающих, но я могла знать их и знать, чем они вызваны, анализируя чужое поведение. Это было необходимо, ведь мои эмоциональные реакции были совершенно другими. Я не могла понимать нормы морали, принятые среди людей, не могла понимать и принимать, что для них «хорошо» и «плохо», но я могла знать это и подстраиваться. Я не могла мыслить как они, но я могла делать вид, что мыслю «правильно». Я не могла перестать испытывать удовольствие от «аморальных» вещей, но я могла их не делать. Единственное, что я себе оставила – это «забаву» в виде игры с убеждением. Это было сложно, но возможно.

Всё, чего я хотела, это стать «хорошей», чтобы меня любили. По крайней мере те, кто нравился мне самой – на остальных было всё равно. И мне удалось научиться быть «нормальной» – весёлой, харизматичной, милой, доброй, честной, умной, острой на язык, но не злобной... Я сделала для этого всё, что было в моих силах.

Первым своим проявлением силы именно собственной, а не просто силы слов, я убила мужика, который до меня домогался. Точнее не так – я убедила его умереть. В принципе, это под силу почти любому слововязу, но, во-первых, обученному, а во-вторых любой слововяз прибегнет к этому способу лишь в самом крайнем случае. Я же убила его и испытала при этом неимоверное удовольствие. Удовольствие от того, что мой обидчик наказан. Устыдиться своего поступка, начать себя винить за него я так и не смогла, но я ужаснулась, осознав факт своего наслаждения от столь жестокой кары, исполненной мной - оно в обществе считается неправильным. После этого я пообещала себе быть осторожнее, раз уж способна на такое.

Мне очень повезло, что тогда за мной ещё не наблюдали. О тёмной искре я узнала гораздо позже, когда поступила в «Академию слов», и просто тихо порадовалась, что давно уже научилась притворяться, иначе выдала бы себя с потрохами.

Я не злая. Я просто «не такая», «неправильная». И у меня больше шансов стать тем, что называется "зло", чем у обычных людей, на кого не снизошла милость Тьмы. Но я стараюсь. Вот только с чего бы в это поверить Кирову? Это он «добил» Гитлера, доведя до суицида. Это он в группе с ещё десятком слововязов, которой руководил, подбил народ Италии казнить Муссолини, проведя сложнейшую многолетнюю операцию. Это на его счету ещё с десяток "плохих" тёмных - мы, как и светлые, рождаемся довольно редко. Наверняка я в его глазах такая же, как они. Как убедить мастера убеждения в том, что он ошибся, если он прав? А убедить надо, ведь я хочу жить.

Я дала себе пол мгновения на раздумья. "С чего вы взяли?" - сразу в топку, слишком претензионно и потому обличающе. "А что, есть поводы подозревать во мне тёмную?" - ещё хуже, это провокация. Не сумев придумать ничего лучше, я рассмеялась, как над хорошей шуткой, и сквозь смех выдавила:

- Ну что вы, Александр Владимирович!.. Назвать меня - тёмной!.. Что, неужели круги под глазами от недосыпа стали настолько темны, что в них можно заподозрить происхождение тёмной силы?!.

Юмор был одной из лучших масок, которые мне в своё время удалось обнаружить. Когда смеёшься над словами, то тот, кто их произнёс, начинает сам невольно признавать возможность их абсурдности где-то на уровне подсознания. Поэтому искреннее веселье было одной из первых эмоций, которые я научилась изображать даже когда этой эмоции не чувствую. И шутить научилась почти над чем угодно. Однако с Кировым это не подействовало и, заметив это, я резко оборвала смех.

- Блеск в глазах, - медленно и как-то вкрадчиво произнёс Киров. Дружелюбия в нём не осталось ни следа. Теперь за рулём сидел враг. Мой враг. И мой кумир. - Я знал десятки тёмных, Белль. Я хорошо знал известных вам Гитлера и Муссолини... Когда они применяли силу символов или слов, что была им дана, на дне их глаз появлялся тот же самый блеск, что появился сегодня у вас, когда я предложил вам ту маленькую игру с оценкой. Вы ведь после моего предложения ощутили хищный захлёстывающий азарт, какой бывает у истинных охотников, так, Мирабель? Ну как же... Получить шанс одурачить такого человека как я - что может быть заманчивее для вам подобной. Таким как вы для истинного удовольствия нужен сильный противник. Игра с подобными противниками для вас даже лучше, чем, простите, секс, да? И когда вам удалось выиграть, вы чувствовали тот же восторг, что испытывает азартный охотник, которому удалось заманить в ловушку редкого зверя, - я мысленно поражалась тому, как точно он описывал мои чувства. Словно сам бывал в моей шкуре. - Этот блеск не заметен для обывателя, но я слишком хорошо знаю, как сверкает так называемая вечно голодная тварь - Тьма, Мирабель, - и слегка поморщился. - Как же вам всё-таки не идёт это имя.

Ну что ж... И так, маски сброшены, господа. Притворяться больше не имело смысла. Следующие свои слова я взвешивала ещё тщательнее, чем