Так произошло - Russain Reversal

лежащей рядом рубашке, после чего натянул ту. Затем штаны, ремень, пиджак… Плащ, кобура — и перчатки. Джеймс не носил перчатки до той трагедии… Но ему не хотелось видеть в глазах людей, в глазах его подчиненных жалость, сочувствие — этот удивленный вид, когда они видели его железную руку. Он был, черт его возьми, генералом Айронвудом! Даже после произошедшего он был чертовым генералом и главнокомандующим армии Атласа, директором Атласской академии охотников, верховным главнокомандующим небесного флота Атласа! Он не был калекой, он был генералом!

Натянув перчатки поверх своих ладоней, Джеймс взглянул в своей отражение в зеркале…

Тридцать восемь лет…

После чего он метнул взгляд на висящий рядом календарь и вздохнул. Через две недели — уже тридцать девять.

Джеймс Айронвуд, директор и генерал. Не калека.

Он не мог показывать свою слабость. У него не было слабости! Он должен быть чисто выбрит и ухожен. Зубы начищены, пиджак отглажен. Отполированные пистолеты, уверенная походка, суровый взгляд и аура непобедимости.

Джеймс проделал несколько шагов до ванной, после чего протянул руку к зубной щетке и принялся за утренние процедуры.

Джеймс Айронвуд должен был выйти через пятнадцать минут из своей комнаты. Поздороваться с заместителем, проделать путь до башни, после чего подняться в свой кабинет, где его будут ждать десятки писем…

Что ему уготовано сегодня?

Джеймс сплюнул и задумался, проводя щеткой по зубам.

Новая информацию о том, что Жак запретил кому-нибудь из Королевства Гленн что-нибудь делать. Возможно, скандал из-за того, что он в очередной раз распускает слухи о том, что Джонатан — Король Осмонд — виноват в ограблении его банка…

Слухи были правдой — но это было не той правдой, что можно было допустить до населения, поэтому Джеймсу в очередной раз придется выпускать опровержение…

Джеймс сплюнул еще раз, прежде чем умыться и взглянуть на себя в зеркало вновь. Щетина уже отрастает, стоит побриться…

Хотя, наверное, в этом и была главная проблема. Жак ненавидел Джонатана. Джонатан… Нет, он не ненавидел Жака — но любое действие порождает реакцию.

Первые месяцы существования Королевства Гленн оно едва не обрушилось из-за полного эмбарго Жака на любую продажу и перевозку праха, технологий и любых иных продуктов, аренду персонала, передачу знаний…

Иными словами — если бы Жак узнал, что Джонатан начал скупать дерьмо — он заплатил бы за все дерьмо в мире тройную цену, лишь бы не отдавать Джонатану ничего. И Жак не любил платить никакую цену — просто он настолько ненавидел Джонатана.

Джеймс провел бритвой еще пару раз по щекам и перешел к горлу.

Три года… За три года Жак мог бы остыть. Встретиться, получить неофициальную компенсацию… Но Жак был уперт. Он не был глуп — он был слишком влиятельным и слишком старым, чтобы быть глупым — но его характер затмевал его любые иные качества. Слишком упрям, слишком самоуверен и горделив. И деяние Джонатана… Нет, пожалуй, это было не так уж важно. Даже если бы Джонатан был просто мелким воришкой, укравшим контейнер с прахом из одного из магазинов Жака — даже в этом случае Жак пустил бы в ход весь свой арсенал с единственной целью. Поставить врага на колени.

И, к сожалению, арсенал у Жака был слишком велик…

Джеймс скинул лезвие бритвы в мусорный бак и взглянул на саму бритву, на ручке которой находился маленький логотип в виде белой снежинки.

Этот же логотип был на ручке щетки, на пачке зубной пасты, на мусорном мешке в урне, на дне самой урны…

Казалось, что Жак развивал всю свою компанию с одной целью — стать монополистом производства всего в мире, только для того, чтобы лишить Джонатана — а значит всего Королевства Гленн — доступа к любым продуктам.

Это не сработало — экономика Гленн не радовала впечатляющими успехами, но вполне себе держалась и даже развивалась… Весьма неплохо развивалась, Джеймс был вынужден заметить.

Экономическое чудо Горы Гленн было связано со множеством факторов — большая часть которых так или иначе сводились к Джонатану и его действиям — и сейчас, спустя три года, оно медленно исчезало — но все же… Спустя всего три года Гленн практически вернулась к уровню жизни до трагедии… После потери четверти населения и полного разрушения города? Это нельзя было назвать иначе, чем чудом…

Впрочем, как и говорилось — у этого чуда существовало множество факторов.

Осмотрев себя в зеркало еще раз, Джеймс поправил плащ и уверенной походкой направился на выход из своих апартаментов к рабочему месту.

Да, второе письмо будет о том, что король Осмонд в очередной раз встретился с Гирой Белладонной, лидером террористической и противозаконной организации, Белого Клыка. Это вызывало головную боль у Джеймса.

Атлас так и не признал официальную легитимность власти Джонатана — что было особенно иронично, учитывая, что даже Вейл открыл официальные дипломатические каналы с Гленн… Не признавая их легитимным правительством, но «свободной территорией» — бессмысленный титул, который Озпин пропихнул через Совет, по сути нужный лишь для того, чтобы официально подтвердить то, что было уже известно всем — Гленн было свободным государством, вне власти Вейла, чтобы не пытались говорить с экранов политики…

Однако Атлас не мог позволить себе подобного, даже когда это мог позволить Вейл — чертов Белый Клык…

Никакое государство в мире не пострадало от Белого Клыка сильнее, чем Атлас. В других государствах они могли действовать открыто или полулегально — худшее, что они делали в Вейле или в Мистрале — это устраивали протесты или били стекла в магазинах. Несколько убийств…

Джеймс не одобрял это — но мир большой политики научил его понимать, что иногда несколько смертей были просто отметиной в отчете, а не причиной паниковать. Иногда было лучше, если люди просто не знали о случившемся…

Чертов Озпин и его уроки…

Джеймс открыл дверь, после чего кивнул стоящему рядом заместителю и направился твердой и уверенной походкой к лифту в свою башню.

В Атласе… В Атласе все было совсем по-другому.

Джеймс не питал иллюзий — если бы кому-либо в мире предложили назвать сосредоточие всей ненависти к фавнам — сто из ста назвали бы Атлас. И они не были бы неправы.

В Атласе не было слишком уж много тех, кто действительно ненавидел фавнов с рождения,. по иррациональной причине — их никогда не бывает слишком много — но если десяток твоих знакомых ненавидит фавнов — ты не признаешься в любви им. Ты примешь правила игры — сперва конформизм по отношению к