Последняя дверь последнего вагона - Владимир Ильин

Мне хочется ответить ей, что да, мне нехорошо, мне очень нехорошо, мне даже очень-очень плохо, но я говорю ей:

— Мы опоздали!..

— Ну что ты! — улыбается она. — Никуда мы с тобой еще не опоздали, сынок… У нас впереди еще много времени… Успеем, мой маленький, успеем…

* * *

За время моего отсутствия в детском саду не произошло особых перемен. И встречают меня там радушно, словно родного.

О том, где я отсутствовал столько времени, ни заведующая, ни Виктория Анатольевна, ни нянечки меня не расспрашивают. Либо их проинструктировали представители Астратова, либо Татьяна успела попросить, чтобы не травмировали расспросами ранимую душу ее сыночка — мол, он и так, бедняжка, столько перенес!.. Знала бы она, что именно мне пришлось повидать… Похуже всяких ужастиков про бандитов, похищающих и пытающих маленьких мальчиков!..

Зато детей никакими запретами остановить нельзя. Наоборот, наслушавшись от своих пап и мам сплетен про меня, они единодушно избирают меня героем дня. Окружив меня со всех сторон, трогают, словно желая убедиться, что это именно я, их Саша Королев, и пищат наперебой, как цыплята:

— А у нас теперь есть новенький! Его зовут Клим, и папа у него работает экскаватором…

— А где ты был, Саша? Ты лежал в больнице, да?

— А зачем тебя пытали? Ты что — нашел какой-нибудь клад и не хотел никому о нем говорить?..

— Да никто его не пытал! "Он просто долго болел ангиной!..

— А Виктория Анатольевна сказала, что у тебя очень опасная болезнь…

— А пока тебя не было, я тоже болел. Краснухой… Но меня не стали ложить в больницу, потому что от этой болезни не умирают…

— А ты будешь с нами играть в какую-нибудь игру?

— А помнишь Павлика, который ел бумагу? Он больше не будет ходить в наш садик, потому что его родители поехали жить в другой город и забрали его с собой…

Одна Ира Кеворкова почему-то не радуется моему возвращению и не принимает участия в спонтанной пресс-конференции. Наоборот, старается держаться как можно дальше от меня и смотрит на меня как на неверного муженька, бросившего ее на произвол судьбы с ребенком на шее. Ревнует, что ли, меня к обступившим девчонкам? Ох уж эти мне будущие женщины!..

На груди у Ирки болтается на медной цепочке игрушечный коммуникатор с аляповатыми кнопками на пластмассовом корпусе. Время от времени из коробочки раздается трель «вызова», напоминающая звонок древних, еще механических, будильников, и тогда Ира подносит коммуникатор к уху и, морща с напускной озабоченностью загорелый лобик, изображает разговор с невидимыми собеседниками…

Не проходит и часа моего пребывания в детском саду, как я считаю своим долгом заступиться за нее, потому что Борька Савельев, ничуть не утративший свой задиристый нрав, зажав Иру в угол, пытается сорвать с нее «коммуникатор» со словами: «Не будь жадиной-говядиной, Ирка!.. Поиграла немножко — теперь дай другим поиграть!»

Девочка, однако, не плачет, а довольно стойко сопротивляется грабителю.

— Не дам, — поджимает тонкие губки она. — Я тебя знаю, Борька, ты всегда все ломаешь!.. А меня потом будет мама ругать, потому что эту игрушку она подарила мне на день рождения, понятно?..

— Ну дай, дура, — злится Борька. — Лучше сама отдай — я же все равно у тебя отберу эту штуку!..

— Эй, ты, — говорю я в спину любителю чужих игрушек. — Борис-барбарис!.. А ну, отстань от нее! Ты что — никогда коммуникаторов не видел, что ли?

Борька оглядывается и тут же наносит мне удар локтем в лицо, но я начеку и, ловко уклонившись от удара, перехватываю руку и провожу подсечку.

Он обрушивается на паркетный пол с таким грохотом, что появление Виктории Анатольевны, а следовательно, и мое стояние в углу во время сончаса становятся неизбежными.

Тем временем Борька вскакивает, сжимая кулаки, и я готовлюсь к обороне, но он почему-то не решается атаковать.

Только изрекает ехидно:

— А я знаю, почему ты за нее заступаешься!.. Потому что ты влюбился в Ирку!.. И теперь я про вас всем расскажу, что вы — жених и невеста!..

— Да пожалуйста, — небрежно ответствую я. — Хоть объявление в газету давай!

Однако ирония моя до Борьки не доходит, и он мчится по коридору в направлении игровой комнаты с пронзительными воплями: «Сашка и Ирка — жених и невеста!.. Любовники! Они сейчас будут целоваться!»

Я оглядываюсь на Иру.

— Спасибо, Саша, — говорит она, пристально глядя на меня своими серыми, мышиными глазенками

Потом нехотя интересуется:

— А ты правда болел?

— Ага, — с чистым сердцем вру я.

— А чем?

Какие же они дотошные, эти существа в юбках!

— Геморроем легких, — небрежно сообщаю я. — И этим… остеохондрозом желудка!..

— Врешь! — расплывается в недоверчивой улыбке Ирка.

— Не хочешь — не верь, — пожимаю плечами я. И хвастаюсь, войдя в роль: — Мне одних уколов больше сотни сделали!..

— А в какой больнице ты лежал?

О господи! Вот кому — прямая дорога в «раскрутчики». Такая выжмет признание из любого допрашиваемого!..

Иногда хорошо быть маленьким. В той же ситуации, если бы мы были взрослыми, мне обязательно потребовалось бы поддерживать светский разговор. То есть врать, юлить, притворяться, говорить отвратительные шаблонные фразы…

А сейчас можно воспользоваться тем, что никаких норм этикета для детей не существует.

И я просто-напросто спасаюсь бегством от Кеворковой.

* * *

Через несколько часов после стычки с Борькой выясняется, что он затаил в душе обиду на меня и не прочь отомстить. Конечно, по-своему, по-детски, но месть эта заканчивается летальным исходом. Хорошо еще, что не для людей…

Обед уже подходит к концу, как вдруг этот юный мститель, проходя мимо, выхватывает у меня из-под носа стакан с компотом и с мерзкими ужимками принимается пятиться к выходу: мол, попробуй, отними! Нервы мои после событий последних месяцев, видно, стали совсем никудышными: вместо того чтобы разоружить хулигана спокойным, холодным презрением, я вскакиваю и бросаюсь в погоню за ним.

Не обращая внимания на окрики воспитательницы, мы выбегаем из столовой, и в холле, где устроен так называемый «уголок природы», я настигаю своего обидчика и хватаю его за рукав. Однако резким движением он вырывается — и одним махом опрокидывает стакан над ближайшим аквариумом, где мечутся золотистые и ярко-оранжевые рыбки.

Борька заливается довольным смехом и отплясывает танец победителя с пустым стаканом в руке. Но мне не смешно. Вода в.аквариуме мгновенно темнеет, словно туда вылили не клюквенный компот, а чернила. И в ту же секунду рыбки переворачиваются кверху брюхом и всплывают на поверхность, как разноцветные елочные игрушки. Все до единой…