Рука Короля Солнца - Дж. Т. Грейтхаус

Я метнул свою волю в стены канона, как делал, когда стоял на коленях у трупа Иволги в Железном городе.

Погаси пламя, – говорила Шипящая-Кошка. Но сейчас не пламя – а сам канон.

Я выровнял свою волю со следом передачи императора, с отчаянной попыткой мира освободиться от оружия жестокости и покорения, того, что вообще не должно существовать.

Вместе – узор мира и я – мы надавили на стены, и я почувствовал, как они рассыпались в пыль.

Однажды моя бабушка уничтожила магию, превратившую меня в нечто среднее между человеком и орлом, так и я сейчас уничтожил магию, связывавшую Вестника с императором, и отправил канон в далекое место, находившееся в горах Найэна.

Свет, который связывал меня, исчез, как исчез с тела моей бабушки, которая атаковала, полная боли и ярости. Крыло отпрянул.

Я почувствовал, как воля Вестника движется через узор, но без направлявших стен канона он лишь барахтался, невежественный и бессильный. Одинокая искра сверкнула между его пальцами.

– Что это было? – Вестник повернулся ко мне, продолжая атаковать узор. – Что ты сделал?

Я встал, прижимая к груди обрубок руки. У меня отобрали договор и канон, оставив обнаженным перед узором мира, лишенным не только защиты, но и границ. Теперь я был способен погасить пламя. Мог сделать много больше.

– Забирай Крыло и своих людей и уходи, – сказал я и начал внедрять свою волю в узор, как делала Шипящая-Кошка – и я, годы назад, когда чуть не уничтожил самого себя.

Теперь я многое знал о магии – далеко не все, однако достаточно, чтобы использовать заклинания, которые Вестник пытался отобрать у меня при помощи острия ножа, даже без защищающего действия договора.

– Беги из Найэна, – продолжал я. – У императора здесь больше нет власти.

Свет, подобный сияющей ртути, вырвался со лба Вестника и устремился на запад в поисках императора и канона. Его след в мире был подобен реке, которую я мог легко остановить плотиной своей воли. Вестник, шатаясь, подошел к столу, взял нож и направил его в мою сторону.

– Это… не может быть! – прорычал он.

– Сдавайся, Вестник.

Призрачная улыбка коснулась его губ, потом превратилась в злобную усмешку, и он бросился вперед, собираясь нанести удар ножом. Мои ноги вспомнили первые шаги Железного танца, уцелевшая рука метнулась вперед, ухватив клинок ветра, который рассек пальцы Вестника, и нож со звоном упал на пол.

– Я не хочу тебя убивать, – сказал я ему.

– Как ты это делаешь? – прорычал он, сжимая раненую руку, потом потянулся к боевой магии, как когда-то я в своем невежестве обратился к силе. – Не имеет значения. Я узнаю это и все остальное из твоей дрожащей, кричащей плоти.

Молния вылетела из его руки, ударила в стену, и на камне остались глубокие черные шрамы. Другая попала в стул, к которому я был только что привязан. Одна молния за другой летели в пол, стены и потолок. Возможно, я сумел бы их остановить, как помешал передаче императора, но они вспыхивали с недоступной для меня скоростью. Я понимал, что одна из них обязательно убьет меня, бабушку или Крыло, прежде чем я настолько их изучу, что сумею погасить в момент появления.

Я направил свою волю в узор и начал сплетать магию, которую видел в Ан-Забате и во дворе несколько часов назад, но так и не успел ею овладеть. Ощущение ее следа было прохладным и свежим, и она появилась в мире в форме щита, сотканного из занавеса света, полностью окружившего Вестника.

Молнии ударяли в световой занавес и отскакивали от него, пока пространство между ними не наполнилось криками, едким дымом и сине-голубым пламенем.

Взгляд Вестника столкнулся с моим, я прочитал в нем ужас, а его рот исказился в жутком крике. Никаких следов призрачной улыбки.

Вспыхнула последняя искра, и его воля покинула мир.

Занавес света исчез, а от Вестника осталась лишь горка плоти и пепла. Я ощутил диковинную боль – я пожалел, что не мог скорбеть о его смерти, – и повернулся к бабушке.

– Ты его убил, – резко сказал Крыло.

Я увидел ужас в его глазах.

– Он мог отпустить магию, – сказал я Крылу. – Однако он этого не сделал. Вот почему он умер. Я лишь хотел защитить нас от него. – Теперь, когда я понимал, чего хочу, мне не составило проблемы увидеть, как изменится мир, и найти магию этого изменения. – Я не причиню тебе вреда, Крыло. Мое предложение, которое я сделал Вестнику, все еще в силе. Забирай своих людей и уходи.

Он поднял руку, но я не почувствовал движения его воли. Теперь, когда Вестник умер, рядом не было Голоса, который давал бы ему силу. Он останется беспомощным до тех пор, пока Голос Золотой-Зяблик не поймет, что произошло здесь сегодня, и не обратит свое внимание – и передачу императора – в нашу сторону.

– Неужели ты думаешь, что твой брат принял бы это? – спросил я, осторожно коснувшись истерзанной руки бабушки. Она застонала, но продолжала лежать неподвижно, а ее дыхание оставалось поверхностным и хриплым. – Стал бы он сражаться за империю, которая причиняет такую боль?

– Я не знаю, – пробормотал Крыло. – Его убили восставшие. И у меня никогда не будет возможности задать ему этот вопрос.

– Его голова лежала у меня на коленях, когда он умирал, – сказал я. – И я думаю, что он скорее вонзил бы нож в горло Вестнику, чем стал участником пыток. Как и ты. Я не могу знать наверняка, но верю, что он сумел бы все понять, как сделал я. Мне хочется верить, что и с тобой все будет именно так. Спроси себя – как спрашивал у могилы Иволги, когда мы виделись в последний раз, – неужели это правильно?

Лиана падали превратила руку моей бабушки в изуродованную плоть, в которой виднелась голая кость, окруженная новыми зелеными побегами. Не существовало лекарств, которые смогли бы это исправить, а исцеляющая магия лишь привела бы к ее смерти.

Как было в грязи, в Железном городе, я потянулся к магии, находившейся за пределами исцеляющих заклинаний. Не имея ограничений канона, я сумел ее отыскать, взял ее и позволил нас связать.

Я услышал шаги, дверь открылась, зазвучали приказы на сиенском, но я не обращал на них внимания.

Мои мысли вернулись к заросшей тропе, ведущей к Храму Пламени, где