Эвис: Заговорщик - Василий Горъ

тебе свое недовольство в присутствии посторонних, так как считаю, что отношения внутри семьи не касаются даже вассалов. Поэтому любой упрек в свой адрес ты, моя советница, обязана рассматривать, как часть игры против кого-то еще…

— И подыгрывать в меру своих сил… — несмело обняв меня за талию, заключила она. Потом оторвала голову от моей груди и с благодарностью посмотрела в глаза: — Я все поняла! И… огромное спасибо, что ты дал почувствовать свое отношение…

[1] Призрак — прозвище Кранга ар Ваера, главы Ночного приказа королевства Маллор.

[2] Паучиха — Тень, влюбляющая в себя лицо, интересующее главу Ночного приказа, а затем использующая его согласно указаниям начальства.

[3] Цветочная улица — улица в Верхнем городе Лайвена, на которой расположена большая часть публичных домов столицы.

[4] Чеснок в траве — выражение, аналогичное нашему «подводному камню».

Глава 27

Глава 27.

Второй день первой десятины первого месяца осени.

Мотаться по дорогам Маллора в сопровождении десятка кабанов, жаждущих приключений, моим женщинам понравилось куда меньше, чем путешествовать по бездорожью вшестером. По их мнению, ночевки в белых[1] покоях постоялых дворов, даже самых хороших, но все равно пропитавшихся запахами подгоревшего мяса, прогорклого масла, кислого вина и им подобными, не шли ни в какое сравнение с возможностью поваляться на охапке душистого лапника. Возможность помыться горячей водой — с удовольствием, которое можно было получить от купания в чистейшей воде лесных речушек и ключей. А необходимость постоянно держать лицо и следить за тем, что говоришь — с радостью оставаться самими собой круглые сутки. Кроме того, они маялись от отсутствия нормальных тренировок. Поэтому во время коротенькой — кольца в три — разминки по утрам вкладывались в каждое движение так, как будто знали, что в их жизни оно будет самым последним. Единственное, что их примиряло с действительностью, это существенно возросшая скорость передвижения: имея в своем распоряжении способность Вэйльки слышать, десять неплохих мечников и заводных лошадей, я гнал отряд на скорости, близкой к предельной. И не тратил время даже на остановки на обед.

Естественно, при таком подходе расстояние пожиралось, как охапки сухого сена хорошо разгоревшимся костром, поэтому до Лиина, небольшого городка и столицы одноименного манора, мы добрались всего за три световых дня. И, руководствуясь путаными подсказками Тины, еще кольца четыре искали постоялый двор под названием «Сломанный Рог».

В итоге нашли, но уже в сумерках. Сдали лошадей четверке расторопных мальцов, оставили с ними двух воинов, и, прихватив с переметные сумки с самым необходимым, вломились в обеденный зал.

Хозяин заведения, худой, но жилистый мужчина лет сорока, не медлил. Сложился в поясном поклоне, уяснил, что от него требуется, и пригласил следовать за ним. Поднял по лестнице на третий, белый, этаж, подвел к двери, на которых довольно искусно была вырезана корона. А потом показал сопровождавшим нас маггорцам две соседние — с вепрем и оленем.

Как и во время предыдущих ночевок, арр Конгер, которого я назначил десятником, споро осмотрел наши покои, выглянул в окно, чтобы понять, где выставлять стражника, и ушел к своим подчиненным. Я же, бросив обе сумки на подоконник, повернулся к хозяину «Сломанного Рога» и потребовал натаскать горячей воды.

Пока ступени черной лестницы, ведущей со двора прямиком в мыльню, трещали под весом водоносов и полных ведер, мои дамы проверили, чем застелены кровати в обеих смежных спальнях[2], и повытаскивали из сумок все, что считали необходимым для омовения. Потом разделись до нижнего белья и принялись слоняться по комнатам, изнывая от желания смыть с себя дорожную пыль и запах лошадиного пота. Впрочем, этот период продлился совсем недолго — всего через кольцо со стороны мыльни раздался громкий стук, и стайка из пяти женщин мгновенно собралась в большой спальне напротив вожделенной двери.

Как обычно, я вошел внутрь первым, оглядел приличное — человек на десять — помещение, запер выход на черную лестницу и сообщил страждущим, что посторонних нет, и не предвидится. А через несколько мгновений оказался отловлен, раздет и загнан в самую большую бочку с горячей водой. После чего слегка напрягся, увидев, что ко мне забираются не супруги с невестой, а Вэйлька и Тина. В то время как Майра, мелкая и Найта, перешучиваясь, влезают в самую ближнюю из оставшихся.

Против обыкновения, серьезный разговор начала не советница, а младшая Дарующая — шлепнула мокрой ладошкой по загорелому плечу соседки по бочке и ехидно поинтересовалась:

— Как тебе Тина с точки зрения мужчины?

Я ответил, не задумываясь:

— Она великолепна!

— То есть, вызывает восхищение и желание обладать⁈ — так же ехидно уточнила Вэйлька.

— Я же сказал: она великолепна! — еще раз повторил я. — А это значит, что способна свести с ума любого мужчину, уже начавшего интересоваться женщинами.

— А за какую сумму золотом ты бы ее продал? — не унималась Дарующая.

— Тина вообще не продае— … — начал, было я, но прервался на полуслове и задумчиво потер переносицу: — Ну да, увидев их такими красивыми и полными жизни, Юрген либо встанет ослом[3], либо подбросит цену до Жемчужины[4]! И что мы тогда будем делать?

— Делать буду я! — хихикнула Вэйлька. — С обеими, пока еще, ар Лиин. А тебе придется страшно мучиться, ублажая Майру и Найту!

— А с чего это вдруг он будет мучиться? — дождавшись, пока стихнет жизнерадостный смех, возмутилась старшая жена, запоздало обратила внимание на цвет лица и шеи «третьей кобылицы», и присоединилась к общему веселью: — Ну да, вместе с молодостью и красотой к Найте вернулась девичья робость и стыдливость!

— Хватит издеваться над девочкой! — «грозно» нахмурившись, потребовал я, а когда Вэйлька развернулась в сторону матери, чтобы снова что-то ляпнуть, легонечко ткнул ее пальцем в живот: — Слышь, любимая, а как тебе с точки зрения женщины я?

— Самый лучший! — ответила Дарующая, потянувшись ко мне яркими сочными губками. Но очередной тычок прижал ее к борту бочки:

— И тебя не смущает мое уродство⁈

— Какое такое уродство⁈ — не поняла девушка.

Я посмотрел на нее с грустью и сочувствием:

— Майра — моя правая рука. Тина — левая. А еще стремительно растет третья — ты…

— Это мелочи! — рассмеялась она. — Мы будем любить тебя всякого…

…То, что шутка про третью руку является шуткой лишь наполовину, я убедился уже через стражу, когда, забравшись под одеяло, перевернулся на левый бок и привычно