Зябрики в собственном соку или бесконечная история - Константин Константинович Костин

страшно. На страничке паспорта красуется аккуратный штамп о выписке, заполненный, с четкой подписью работника паспортного стола. Всё — фальшивка. И мне начинает казаться, что сейчас комендант, только взглянув на мой паспорт, тут же заметит подделку и вызовет милицию.

Он даже смотреть на страницу прописки не стал. Положил его на стол и принялся заполнять карточки и листки прибытия, быстро выводя буквы и тюкая пером в чернильницу. У меня так, естественно, не получалось, но я за скоростью и не гнался, старательно вводя буквы стальным пером.

— Всё? Давай сюда. Через три дня приходи за паспортом.

Блин. Блин-блин-блин-блин. Я совершенно забыл, что паспорт нужно отдавать в милицию, в паспортный стол. А что если мою подделку заметят там? А что, если… А что тогда делать? А что сейчас мне делать? А что вообще положено делать при выявлении поддельного документа?

Вопросы, вопросы, вопросы…

— Ну, чего застыл?

И правда, чего это я?

Уже выйдя из комнаты коменданта, я сообразил, что переживал за штамп в прописке и совершенно забыл о том, что у меня и фото с печатью переклеенное. И на него комендант совершенно точно смотрел. И ничего не сказал. Не заметил?

С другой стороны — к нему сейчас ежедневно приходят студенты с паспортами, в том же паспортном столе — пачки паспортов тех же самых студентов. Авось мое поделие в этом потоке затеряется…

Вроде бы успокоился. Но первые две папиросы скурил, не заметив, в несколько нервных затяжек.

В кармане зашуршало письмо Нитки: «Прочитай меня».

Уединенное место. Где ж его найти, тихое, спокойное…

* * *

В библиотеке было тихо. Разве что в читальном зале, где я притаился в углу — я не взял ни одной книжки и опасался, что меня прогонят взашей, мол, здесь книги читают, со своим нельзя — тихо обсуждало что-то компания детей лет десяти-двенадцати на вид, три мальчишки и две девчонки.

Я достал конверт. Короткий, в сравнении с длинными и узкими конвертами нашего мира… В верхнем правом углу наклеена серо-коричневая марка с надписью «25 коп. Почта ОРС» и неким хмурым человеком на фоне новостроек. Слева, занимая всю сторону — а не в углу, как можно было бы ожидать — летели над поверхностью реки чайки и какие-то ребята на моторных байдарках, ну или на чем-то похожим. Вверху слева — кружок с уже знакомой, замещающей здесь пятиконечную звезду, восьмиконечной звездой хаоса, и надписью «КСМ 40 лет». И другой надписью, совершенно непонятной «Стримониада»…

Хватит оттягивать! Читай уже!

Я решительно оторвал полоску от края конверта и…

Положил его на стол.

Дети неподалеку азартно обсуждали крайне важный вопрос: есть ли на Фемисто ордена? Доводы были как за, так и против, и я не мог понять, что за Феминисто такая, и почему нельзя просто посмотреть в энциклопедии, толстые синие тома которой стоят на полках вдоль стен зала, бери и смотри. А потом вдруг мелькнула фраза «…было написано, что, когда наш корабль прилетел к ним на планету, то…» и до меня вдруг дошло, что передо мной — здешние гики[1], которые фанатеют от какой-то фантастической книги. Однако. Не знал, что в СССР, тем более в пятидесятые такое практиковалось[2]. В точности, как в наше время — фанатские теории, закрывающие пробелы и слабые места лора[3], сеттинга[4], каноны[5]/неканоны[6]/хэдканоны[7]… Интересно, они фанфики по своей священной книге пишут?

— И вообще, Ланка, когда ты уже допишешь рассказ про фемистян-полярников?

Пишут.

Неожиданно, конечно, потому что я был уверен, что фантастика, тем более, космическая, в СССР пятидесятых была не в чести. Стругацкие, Кир Булычев — появились гораздо позже[8]. Я пробовал поискать фантастику, но нашел только то, что называется «фантастика ближнего прицела», то есть «А давайте представим, что в нашем текущем времени появилось какое-то новое изобретение?»[9]. Никаких полетов в космос, инопланетян, не говоря уж о фэнтези, альтернативной истории, попадацах, постапокалипсисе. Только что-то малоинтересное, вроде найденной книги «Соленоид» и его тайны'[10]. В которой советские ученые придумали очень нужную и важную штуку, а несоветские шпионы и предатели хотят ее украсть. У меня таких книг — целая стопка, без всяких изобретений. Хотя, с другой стороны — интересные книги наверняка в библиотеке не задерживаются, вот я их не смог найти…[11]

Ты письмо вообще читать будешь⁈

* * *

Я решительно достал письмо из конверта, и…

— Тьы нье пьрьавь, у ньась этьо нье ньужьньо[12]! — сказала одна из девочек, и мне вдруг показалось, что я забыл здешний язык. А, нет, это она просто говорит с непонятным акцентом, видимо подражая героям книги. Ну, как у нас гики учат клингонский, только в более легкой форме.

Кстати, говорят здесь не на русском. И вообще русских нет. Здешний язык, аналог русского — федский. А народ, соответственно — феды. Когда — и если — в этом мире распадется ОРС, то получившееся на его основе государство будет носить интересное название Федийская Федерации, ФФ. И не повезет здешнему аналогу Задорнова, который не сможет искрометно пошутить насчет того, что во всем мире национальности называются существительными, типа, немец, англичанин, француз, и только русские — прилагательное. Кстати, Задорнов был неправ аж дважды: во-первых, в других странах человек, говоря о своей национальности, как раз назовет себя прилагательным, англичанин — I’m English, француз — Je suis français, а во-вторых, «русский», когда это слово обозначает национальность — не прилагательное, а существительное. Есть такое явление в языке — субстантивация, когда слово из другой части речи становится существительным. В английском языке — обычное дело, но и в русском такие слова встречаются: ученый, рабочий, часовой, командующий…

Письмо! Письмооооо!

Я набрал воздуха в грудь. Резко выдохнул. Развернул письмо.

«Привет, Ершан»…

* * *

Нитка писала так, как будто просто не знала о чем написать. Рассказала как доехала, перескочила на смешной случай, который произошел в поселке, пока ее не было, упомянула о маме, папе, собаке…

«Ты мне приснился, Ершан. Мне очень редко снятся сны, в особенности цветные, и я почти никогда в них не вижу знакомых людей. А тебя увидела. Мы гуляли по набережной в Афосине, держались за руки и ты мне рассказывал что-то веселое. Мне было хорошо с тобой».

Ершан, ты влип…

[1] Человек, чем-то чрезвычайно увлеченный, фанат какой-то узкой темы, как правило — непонятной большинству негиков

[2] В конце пятидесятых в СССР был очень популярен фантастический роман Мартынова «Каллисто». Вокруг него действительно образовалось движение, которое можно назвать термином «фэндом»: