Очень Большой Лес. Том 2 - Василий Головачёв

– Пятнадцать, – оторвал Дорохова от воспоминаний голос пилота. Это означало, что шар достиг высоты в пятнадцать километров.

– Дионисий Порфирьевич?

– Пока по нулям, – пробурчал Платов.

– Может быть, следует подкорректировать расчёты?

– Мы пересчитывали не один раз, – сказал Амнуэль. – Первую гармонику иномерианы мы, скорее всего, не достанем, она располагается где-то за границей мезосферы, если вообще не растаяла. Вторая тоже недоступна, ищем третий лепесток.

Дорохов покосился на экран системы обзора, на котором красовалась предполагаемая схема иномерианы, формой напоминающая трилистник.

Зелёное колечко показывало на схеме положение аэростата, который уже подошёл к основанию третьего лепестка, но остальные приборы комплекса обнаружения молчали, в том числе и компьютер, выдающий на экран синтезированное изображение «червоточины».

– Поднимаемся.

Поползли в быстро темнеющее небо, усыпанное звёздами.

– Восемнадцать.

– Парни?

– Ничего, – развёл руками Платов.

В кабине похолодало, и пассажиры натянули на головы вязаные шапочки.

– Подъём.

Добрались до двадцатикилометровой высоты, потом до двадцатипятикилометровой. На высоте двадцати семи шар перестал подниматься. Для него это был абсолютный потолок.

Контур иномерианы в глубине экрана изменил форму на грибообразную. Зелёное колечко тоже вытянулось эллипсом, а потом превратилось в стрелочку.

– Не хочу обнадёживать… – начал Платов.

– Однако наш поисковик чует ветер осцилляций! – подхватил Амнуэль. – Хотя, на мой взгляд, происходит нечто странное.

– Конкретно?

– Это не гриб, – пробормотал Платов. – Петля…

– Ещё конкретнее! – рассердился Андрей Тарасович.

– Похоже, мы неправильно вычислили форму лепестка.

– Иномериана представляет собой, по сути, пробой пространства между Вселенными, – поспешил поддержать коллегу Амнуэль. – Но его форма – не прямая линия, не стрела, а пакет дополняющих друг друга лепестков. Наглядную картину получают локаторщики, чьи радары излучают точно такой же пакет. Так мы думали. Но если верить компьютеру…

На экране зелёная стрелочка начала отклоняться от вертикали, рисуя спадающую к земле параболу.

– Видите? Лепесток не параллелен главному лучу, он начинает свисать, как лист из-под початка кукурузы.

Дорохов с любопытством проследил за стрелочкой:

– То есть он уходит не вверх, а вниз?

– Совершенно верно! А это в свою очередь означает, что и остальные лепестки сворачивают вниз, к главному стеблю, образуя бутон.

– И сколько всего таких лепестков?

– Мы считали три гармоники, исходя из…

– Но их больше, – с досадой перебил коллегу Платов. – Может быть, пять, может быть, десять. Хотя я всё равно считаю, что основных гармоник – три. Засечь мы сможем только их, так как остальные малоэнергичны, нашим осцилляторам не хватит чувствительности.

– Как далеко отходят эти лепестки от вертикального?

– Надо прикинуть.

Физики уткнулись в приборные панели.

Холод начал пробираться к телам аэронавтов.

Галкин увеличил нагрев печки, но это не помогло.

– Начинаем опускаться, – озадаченно предупредил пилот.

– Могу прыгнуть с парашютом, – сказал Ливенцов.

– Зачем? – не понял Дорохов.

– Шар станет легче и поднимется.

– Не надо, мы и так заканчиваем работу. Что там у вас, товарищи эксперты?

– Считаем…

– Запишите координаты – куда именно падает иномериана.

– За пределы дома отдыха.

– Далеко?

– Километров на пятнадцать.

– Высоко, низко?

– К концу луча энергия уменьшается на порядок…

– И лепесток тает.

– На какой высоте, чёрт побери?

– От километра до пяти. Но это не точно.

– Мы снижаемся.

– Это уже не имеет значения, мы засекли отклонение лепестка. Если бы сейчас летели на «вертушке», смогли бы, наверное, вычислить весь трек, направление и координаты горловины.

– Мы и на шаре можем немножко попрыгать туда-сюда, – с обидой проговорил Галкин. – У нас же движок имеется.

Амнуэль и Платов заворожённо посмотрели на него.

– Вот безмозглая корова! – сокрушённо покачал головой Платов.

– Это вы про меня? – улыбнулся Илья.

Ливенцов хрюкнул.

Платов сконфузился.

– Извините, про себя. Было бы замечательно проследить петельку.

– Не замёрзнем?

– Надо снизиться до пяти километров, а на этой высоте уже не так холодно.

– Давай, Коля, – сказал Дорохов.

Аэростат пошёл вниз резвее.

* * *

Однако в этот день обнаружить конец лепестка иномерианы не удалось.

Аэростат два часа кружил над лесом в районе деревни Тарасовка, то опускаясь к земле, то поднимаясь на пятикилометровую высоту, но так и не наткнулся на горловину «червоточины», соединившей миры Земли и Большого Леса. Пришлось возвращаться в раздробленном настроении: с одной стороны, ничего не нашли, с другой – появился свет в конце тоннеля, который обещала новая гипотеза физиков о петлевой сущности иномерианы.

Эксперты хотели было остаться в гондоле аэростата, чтобы закончить настройку аппаратуры, но Дорохов велел всем отдыхать и отправился в столовую попить кофе в сопровождении двух помощников, наперебой делившихся с ним новостями лагеря и страны в целом.

Савкин доложил о настойчивых попытках иностранных лидеров добиться пропуска к Тюмени своих специалистов и об увеличении разведывательных полётов спутников США, Японии, Китая и НАТО над Уралом.

Эту информацию Дорохов пропустил мимо ушей.

Куницын рассказал о деятельности старшего Точилина, продолжавшего бушевать по поводу «брошенного на произвол судьбы в Большом Лесу сына» и сующего нос в дела посланцев ФСБ, а также о реакции замминистра обороны, рассвирепевшего от запуска воздушного шара и пообещавшего «оторвать голову, а то и что поважнее» мешающим ему чекистам.

Куницын, молодчага, только вытягивался «во фрунт» и ел глазами высокое начальство, обещая «внять, разобраться и прекратить».

– Он тебя ждёт, – закончил полковник своё повествование.

– Надеюсь, он не пошлёт за мной роту спецназа? – поморщился Дорохов.

– Этот может, – остался серьёзным Куницын.

Андрей Тарасович заставил поднос блюдами, сел за столик. Подумал, позвонил Ливенцову:

– Майор, возьми своих ребят и подойди в столовую.

– Будем через пару минут.

Он и в самом деле объявился в палатке, оборудованной под столовую, через две минуты. С ним были двое бойцов группы, принимавших деятельное участие в подготовке полётов. Дорохов взял спецназовцев вовсе не для ведения каких-то мероприятий особого характера, хотя и предполагал, что может столкнуться в лагере военспецов с недопониманием ситуации. Теперь же в связи с появлением Точилина получалось, что привлечение боевых офицеров к операции было оправданно.

Все трое заказали чай с бутербродами и расположились за соседним столиком.

Обед прошёл мирно, отчего Дорохов хотел уже давать отбой Ливенцову, как в палатку вошли шестеро мужчин: двое в гражданском – Точилин и замминистра обороны Любин, остальные в полевой форме, два капитана, майор и полковник. Любин, полный, с залысинами, с двойным подбородком и прозрачными, словно выцветшими глазами, нашёл взглядом Дорохова и направился к нему.

– Генерал, – начал он, не здороваясь, – я долго буду ждать, пока вы освободите территорию лагеря?

Дорохов допил компот, поставил стакан на стол, оглядел Точилина, Любина, не вставая. Не поднялись со стульев и его помощники, делая вид, что заняты едой.

– Разве я не показывал вам карт-бланш? – сухо осведомился Дорохов. – Мне приказано…

– А мне плевать,