Коррекция (Йеллоустоун) - Геннадий Владимирович Ищенко

Я начинаю собирать вещи, а ты успокой хозяйку. И вот ещё что... Если начнёт сильно убиваться, спроси, согласится ли переехать к нам. Конечно, это при условии, что появится такая возможность. Всё поняла? Поговорим потом, а то сейчас сюда примчится толпа офицеров.

Он отдал шофёру два чемодана с летними вещами и бельём, которые они не открывали, а сам стал собирать саквояж. Когда затянул ремни, возвратился шофёр и пришла заплаканная жена.

– Ты-то чего ревёшь? Лида, сейчас Миша отнесёт саквояж, а ты переодевайся в дорогу и собирай свои краски. Михаил, скажи, что нам нужно минут десять, чтобы уложить вещи и переодеться. Последний чемодан я возьму сам.

– Она согласна, – сказала Лида, вытирая лицо. – Мы действительно её возьмём?

– Если будет куда и позволит наше положение. Малыш, шевелись быстрее! Нам ещё часов пять ехать. Давай уложу кисти и краски. Картину вместе с мольбертом положим отдельно. Так, я всё забираю, иду к машине и жду тебя.

Сопровождавшие встретили его появление с видимым облегчением. Уже хорошо, значит, не арест, иначе хрен бы кто его слушал. Алексей положил в багажник последний чемодан, а сверху пристроил мольберт с холстом.

– Нечего вам мёрзнуть, – сказал он офицерам. – Садимся в машину и ждём. Сейчас выйдет жена, и поедем.

Лида вышла не одна, её провожала плачущая хозяйка. У калитки девушка поцеловала её и выбежала на улицу.

– Садись, – сказал открывший дверцу Алексей. – Всё, поехали.

Когда подъехали к горотделу милиции, в машину сел Капустин.

– Прекрасно выглядите, – сделал он комплимент Лиде. – Михаил, поезжай за головной машиной. Алексей, могу вас обрадовать: в милиции вы больше не служите. Сохранили настоящие документы? Если хотите, можно восстановить вашу работу в министерстве.

– Там будет видно, – неприязненно ответил Самохин.

Появление Капустина опять круто меняло жизнь, а к худу или к добру эти перемены, ещё предстояло выяснить. Он сохранил самообладание, хотя прекрасно понимал свою зависимость. Ни о каких условиях не могло быть и речи. Стоит им взяться за Лиду, и он сделает всё, что потребуют.

– Куда едем? – спросил Алексей. – То, что в Москву, понятно. Куда нас определят?

– Переночуете в гостинице ЦК, а где вам жить потом, решать буду уже не я.

С час выбирались из города, после чего смогли увеличить скорость. Дорога заняла часа четыре, и потом поколесили по Москве, пока не остановились у гостиницы «Октябрьская». Формальности заняли несколько минут, после чего Самохиных проводили в номер и принесли в него вещи.

– Я могу быть уверен в том, что вы никуда не исчезните? – спросил Капустин.

– Я похож на идиота? – сказал Алексей. – Не собираюсь я никуда бежать. Сказали бы тогда, что от Кузнецова, вообще никуда не бегали бы. Если не верите, ложитесь в гостиной, там есть где пристроиться.

Он думал иначе, но прекрасно понимал, что теперь их не оставят без присмотра и не дадут убежать.

– Как они нас нашли? – спросила Лида, когда их оставили вдвоём.

Номер мог прослушиваться, но Алексей не видел в этом ничего страшного. Пусть слушают, если есть желание.

– Вознесли тебя на вершину славы и устроили выставку картин в Третьяковке. Не веришь? Об этом сказал Капустин. Забрали у Светланы портреты, после чего расхвалили в газетах и написали, что примут с распростёртыми объятиями всех, у кого есть твои работы. Наверное, напечатали твой автограф.

– Дура! – сказала о себе Лида.

– Хватит заниматься самобичеванием, – сказал Алексей. – Давай ложиться спать. Раз за нас взялось правительство, нашли бы и без твоих картин. Новые документы делали в министерстве, так что даже в какой-нибудь глуши только дольше погуляли бы.

– И что теперь?

– Слышала, что сказал Капустин? Завтра будут решать, что с нами делать. Придётся делиться информацией раньше, чем я планировал. Надеюсь, что разговор будет с первыми лицами и я в них не ошибся.

– А если нет?

– А если нет, то пусть этот мир спасает себя сам! – разозлился Алексей. – Что ты накручиваешь себя раньше времени? Сейчас мы ничего не можем сделать, только надеяться на ум Кузнецова с Вознесенским. Со Сталиным и Берией договорились, а они должны быть не глупее. Постараюсь убедить в своей правоте. А ты ложись и спи, пока не подвело живот от голода. Говорят, здесь много ресторанов, но все уже закрыты. Можешь помолиться нашему покровителю о ниспослании руководству здравого рассудка.

– Ты это серьёзно? – не поверила она.

– Ты как хочешь, а я ложусь спать! – сказал Алексей, снимая пиджак.

Когда приезжали за вещами, он сменил милицейскую форму на костюм и снял кобуру с метателем. Лида тоже начала раздеваться, достав перед этим из чемодана халат. Минут через десять они выключили свет и легли в кровати. Дневная нервотрёпка, неопределенность положения и нарастающее чувство голода долго не давали заснуть, поэтому поднялись, когда за окнами начало светать.

– Подъём! – скомандовал проснувшийся первым Алексей. – Вставай, соня, уже девятый час. Пока приведёшь себя в порядок, пока поедим... Я не думаю, что нам с тобой дадут долго валяться.

Когда около девяти вышли из номера, в коридоре их уже ждали.

– Далеко собрались? – спросил Капустин, рядом с которым стояли двое крепких мужчин в гражданском.

–