И грянул град - Лориана Рава

вечностью, хотя, конечно, прошло где-то минута или две. По взгляду он не мог понять, да или нет. Девушка только теребила рукой бархат сиденья, и это лишь говорило о том, что она очень волнуется.

-- Почему ты молчишь? -- спросил он наконец, не выдержав.

-- Потому что я боюсь... Я не хочу говорить "нет", но если скажу "да", ты ведь сразу ко мне приставать начнёшь... а я... я могу не устоять.

-- Я? Приставать? Но ведь я знаю, как ты умеешь давать отпор.

-- Мне это было так легко, потому что я его не любила на самом деле... Ну, меня к нему не тянуло плотью. Я это только сейчас поняла. Потому что... меня к тебе тянет! Я ощущаю какую-то слабость, мне так жарко внутри... И я знаю, что если бы ты попытался овладеть мною, то я... не смогла бы воспротивиться. И поэтому я боюсь тебя, хотя и знаю, что ты... ты не станешь пользоваться моей слабостью, ты ведь знаешь, что это недостойно!

Луна была очень смущена своим признанием. Смутился и Асеро. Он как-то не ожидал, что может быть телесно привлекателен. Лишь робко надеялся, что его душевные качества смогут перевесить телесные изъяны. А тут его любимая почти что в открытую говорит: "Я тебя желаю!" И что эти желания овладели ею впервые, ведь к тому уроду её телесно не тянуло, похоже...

-- Не бойся. Я не собираюсь тебя бесчестить и потому не трону до свадьбы. Я ведь всё-таки понимаю, что, овладев тобой прямо здесь, очень осложнил бы жизнь и тебе, и себе.

-- Да, умом ты не можешь не понимать последствий. Но если твой ум вдруг откажет тебе, и ты... Европейские поэты говорят, что любовное безумие лишает ума даже самых добродетельных и стойких!

-- Глупости говорят. Ну или может они по пьяни что и творят... ведь они всё время полупьяные, в Европе же туго с чистой водой. Но я-то трезв, так что за свои поступки вполне отвечаю.

С этими словами он попытался приобнять девушку, а потом, когда понял, что она не возражает, поцеловал её. Девушка вдруг резко отдёрнулась.

-- Ты что? Я же только поцеловать хотел. Неужели я сделал тебе больно? Тогда прости....

-- Нет, но я боюсь... боюсь такой близости! Вдруг ты всё же не совладаешь с собой?

Асеро понял страх девушки. Конечно, он и не собирался идти дальше поцелуев, но всё-таки помимо его воли внутри его пробуждалась чувственность. Конечно, он бы ни в коем случае не дал бы этой чувственности волю. Он понимал, для девушки при этом почти неизбежны боль и кровь, а на последнее он за свою не очень долгую жизнь насмотрелся сполна. Не так уж редко случалось найти полуобнажённые женские трупы со следами насилия... Но неужели Луна думает, что он способен накинуться на неё в безумии? И вдруг понял... точнее, как будто почувствовал всё это с её стороны. Понял, что она совсем беззащитна перед ним, и от это мысли всю чувственность как рукой сняло. Отпустив девушку, он сказал:

-- Ладно, больше не буду тебя трогать, если тебе так страшно. Как только будет возможность, я попрошу твоей руки у твоего отца.

-- Кстати, а ведь он может и не согласиться... Что мы тогда будем делать?

-- Да почему не согласится? Чем я плох?

-- Плох? Скорее уж ты слишком хорош. После всего, что я натворила, он может счесть наш брак политически нецелесообразным.

-- О боги! Ничего, уговорю. Мать и брата привлеку, в крайнем случае. Дай знать, когда будет можно к твоему отцу явиться.

-- Но ведь твоё льяуту позволяет сделать это в любой момент!

-- Знаю, но мне не хотелось бы явиться не вовремя.

-- У моего отца не угадаешь, когда вовремя, а когда у него опять срочное дело. Но я постараюсь сообщить тебе, когда меня допрашивать перестанут.

-- Всё будет хорошо, любимая...

На том они тогда и расстались, не зная, какие беды ещё ждут их впереди...

Увы, к Горному Потоку зайти было нельзя -- лекаря были сильно против. Асеро, не подумав, что имеет права потребовать этого, несмотря ни на что, отступился. Теперь ему пришлось одному брать на себя ответственность за всё, и временно забыть о своей любви.

Два дня от Луны не было вестей. Впрочем, Асеро всё равно бы едва ли сумел выкроить время для своего дела.

Потом он встретил во дворце вернувшегося Инти. Асеро спросил его о сестре и бы огорошен ответом:

-- Увы, по результатам допроса моя сестра арестована.

-- Как так? Что ещё там такого открылось?

-- Судя по протоколам допроса -- ничего нового. Допрашивали без меня. На аресте настоял Колючая Ягода -- мол, раз укрывала заговорщика, то пусть лучше побудет под арестом. Отец согласился, решив, что в тюрьме безопаснее.

-- Да чего они боятся?!

-- Что до неё эти доберутся. Я и сам уже думаю, что под замком оно надёжнее. Ведь этот мерзавец, Пумий Рык, он же её теперь не то что обесчестить, убить в отместку может. Так что пока его не поймали, то в тюрьме и в самом деле спокойнее.

-- Инти, ты не понимаешь. Во-первых, каково ей в тюрьме? Я понимаю, что у нас не Европа, крыс и гнилой соломы в камерах нет, но всё-таки она девушка... И пребывание под арестом пятнает её имя. Ведь многие уверены, что просто так в тюрьму не сажают, про неё дурные слухи пойдут.

-- С репутацией нашей семьи мы как-нибудь сами разберёмся. Лучше быть живой с подмоченной репутацией, чем мёртвой без пятнышка.

-- Инти, ты не понимаешь. Я и Луна хотим пожениться! А если она будет опозорена, то...

-- То это станет невозможно. Теперь я понял... Но разве она согласна на брак?

-- Да! И что бы ни случилось, пока она жива, я всё равно не отступлюсь!

-- Это меняет дело... Ладно, давай поговорим с Колючей Ягодой, может, удастся его переубедить.

Увы, Колючая Ягода был непреклонен. Время опасное, закон для всех един, пусть девица не думает, что за кровь Манко в её жилах ей будут прощать всё, и так далее. Глядя прямо в глаза Колючей Ягоде, Асеро подозревал, что тот отчасти склонен к строгостям из вредности, но и подумать не мог, что видит перед собой заговорщика и будущего убийцу многих...

Потом, наконец, лекари разрешили Асеро