Тим Каррэн. Рассказы - Тим Каррэн

прихлопнуть, когда у меня была такая возможность. Я смирился, что про нас начал рассказывать всему миру тот писака из Провиденса, но Дерлет вообще превратил нашу жизнь в балаган! — Йог-Сотот забарабанил по столу слизкими щупальцами. — И в придачу, я не вижу от этого ни цента. Ладно, с этим покончено. Если кому-то не нравится, как мы работаем, придётся их убрать с дороги. Либо мы получим часть этого бизнеса, либо завалим всё трупами.

Ньярлатотеп только кивнул; он слишком хорошо все понимал.

— Раз уж ты сам поднял эту тему… Я переживаю из-за того эпизода с Ктулху.

— Какого эпизода?

— Того эпизода. С Ктулху. Мы обсуждали его.

— А, ты об этом…

— Да, именно о нём, — кивнул Демон Тьмы. — Я начинаю беспокоиться. Ктулху… Он слишком необузданный, слишком неуправляемый, как ковбой на Диком Западе, и может вскоре выйти из-под контроля.

Йог-Сотот выглядел обеспокоенным — насколько обеспокоенной могла выглядеть куча извивающихся щупалец.

— Но он хороший парень. У него есть яйца.

— Он отбился от рук.

— Ладно… Если так надо…

— Мы отошлём его подальше.

3: Глубоководная крыса разворачивается.

Дагон высморкался и тут же всунул в левую ноздрю ингалятор Вика.

— Боги, у меня весь нос заложен. Кажется, я простыл. Неудивительно, я сейчас даже поспать нормально не могу. Мне нужен антибиотик. У тебя есть цефуроксим? Или амоксициллин?

Агент СБ лишь вздохнул.

— Дагон, ты должен успокоиться, хорошо? Ты должен перестать сомневаться в себе. Ты поступаешь правильно.

— Ты уверен? — Дагон нервно почесал сыпь на шее. — Потому что я сомневаюсь. Я предатель. Крыса. Ты знаешь, каково это — доносить на своих друзей?

— Они тебе не друзья. Мы оба знаем, что они задумали, — произнёс агент. — Йог-Сотот — подонок, как и все остальные. На самом деле, всё, что они делают — это прикрытие их основного плана — господства над миром. Ты же знаешь, что они не будут счастливы, пока не добьются своего.

— Не знаю… Я в замешательстве.

— Конечно. Просто расслабься.

На Дагона аккуратно повесили передатчик, который будет передавать все разговоры в СБ. Со временем они раскроют грандиозную схему рэкета и предъявят обвинение всей мерзкой компании.

— Боги, я — крыса… Обычная крыса. Если бы я верил в существование ада, то точно горел бы там.

Дагон снова высморкался.

— У тебя точно нет никаких антибиотиков? А противоаллергического?

4: Вымогательства в стиле парней.

Когда они убедились, что сбросили хвост СБ, Ктулху остановил свой чёрный “Линкольн Континенталь” у обочины.

— Когда доберёмся до места, говорить буду я. Ясно?

Чёрный Цатоггуа кивнул.

— Ага.

Азатот тоже кивнул, и машина наполнилась ядовитым зловонием.

— Снова в штаны наложил? — взревел Ктулху. — Чёртов вонючий сукин сын! Выметайся из моей машины! Если испортишь обивку на сидении, я тебя закопаю!

— Я ничего не могу с этим сделать, — ответил Азатот. — У меня проблемы с пищеварением.

Ктулху покачал головой.

— Боже, воняет палёной резиной.

Приняв человеческий облик, они пересекли тротуар и вошли в здание. Вверх по лестнице на третий этаж. Пахло грязью и кошачьей мочой — либо всё дело снова было в Цатоггуа. Этот парень был простым, как палка. И пах каждый раз отвратительно.

— Знаешь, человечество придумало мыло и воду, — сказал ему Ктулху. — Мыться нужно не только по праздникам. А что с твоим костюмом? Ты его из помойного ведра доставал?

Он остановился перед Цатоггуа, поправил ему галстук и расправил лацканы пиджака. И покачал головой, с отвращением глядя на мятую одежду. Ктулху носил только сшитые на заказ итальянские костюмы. Рядом с нежно-голубым "Армани", который был на нём, костюм Цатоггуа выглядел половой тряпкой.

— Мы должны выглядеть профессионалами. Господи, как ты носишь этот готовый ширпотреб из магазина? Он сидит на тебе, как мешок из-под картошки, Цаг, а когда ты двигаешься, кажется, будто под этим брезентом трахаются два бульдога.

Он бросил взгляд на Азатота, но тот пытался сделать вид, что не он только что испортил воздух.

— И ты не лучше… Господь Всемогущий, как мне не бросить всё к чертям?! Да у Цатоггуа задница пахнет лучше, чем воздух вокруг нас!

Они остановились перед дверью, и Ктулху открыл замок — плюнул на него, и тот расплавился. Натянув кожаные перчатки, они вошли внутрь. За столом сидел низенький толстячок и печатал что-то на компьютере.

— Эй, — сказал он. — Вы не можете…

— Пасть закрой, — оборвал его Ктулху. — У нас к тебе дело. Так?

Чёрный Цатоггуа кивнул.

— Ага.

Ктулху засунул руку в карман своего чёрного пальто и вытащил книгу в твёрдом переплете с изображением монстра со щупальцами на обложке. И швырнул её на стол.

— Это ты написал? — спросил он парня.

— Конечно… Вы её читали?

Он выглядел удивленным. Внезапно воздух наполнился отвратительным запахом канализации. Воняло, как от дохлой разложившейся крысы. Азатот стоял и ухмылялся, гадая, когда они это заметят.

— Да что за хрень с тобой сегодня? — вздохнул Ктулху, зажимая нос. — Твоя задница тебе не подчиняется?

Он махнул рукой Цатоггуа.

— Открой чёртово окно, Эйнштейн.

Чёрный Цатоггуа недоуменно уставился на Ктулху. Тот перевёл взгляд на толстяка.

— Ну что мне с ними делать?

Ктулху повернулся к Цатоггуа и попытался на языке жестов объяснить ему, что он хочет.

— Окно, кретин. Ок-но. Нет? Не говоришь по-английски?

Азатот пошёл сам открывать окно. И пока открывал, успел высунуть задницу на улицу и повторить всё снова.

— Вы читали мою книгу? — переспросил толстяк.

Ктулху проигнорировал вопрос. Не рассказывать же ему, что он никогда не заходил дальше спортивной страницы в газете!

— У нас к тебе дело, — сказал он.

Затем повернулся к Чёрному Цатоггуа, который задумчиво чесал яйца.

— Сделай нам кофе, умник.

— Ага, — кивнул Цаг и направился в крохотную кухоньку.

И практически сразу все услышали, как он что-то роняет, разливает и разбивает. Руки у него, конечно, были человеческими, но обращался он с ними, как пианист с копытами.

Ктулху покачал головой.

— Ну что за чертовщина…

Снова перевёл взгляд на толстяка.

— Сколько тебе платят за подобное дерьмо?

Парень занервничал. Покрылся испариной с ног до головы.

— Не много… Пару сотен за несколько копий.

— И всё?

— Это маленький рынок.

Ктулху был разочарован. Если бы ему сказали, что у него вместо члена будет теперь висеть кусок колбасы, он не был бы разочарован больше.

— Вот до чего дошло? Старец заставляет нас выбивать копейки?

— Я не понимаю…

Ктулху взбесился.

— Ты хоть представляешь, кто я, мать твою, такой?!

— Нет…

— Значит, придётся показать.

Парень тут же обделался и начал звать мамочку. Ктулху выхватил револьвер калибра.45 с глушителем, приставил к голове парня и нажал на спусковой крючок. Стена