Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн

– Смирись с церемонией, – говорит он мне, когда мы идем по длинному коридору в здании на Олимпе, где я раньше не бывала. – Они будут злорадствовать, что мы проиграли. Но я так не думаю, что и продемонстрирую, когда мы снова вернемся домой.

Обжигающее шипение его эмоций – то, что пока не ушло, – проносится по моей крови. Желание. Но и чудесное удовлетворение, от которого мне кружит голову. Харон говорит, что Аид до отвратительного счастливый.

И это несмотря на наше волнение из-за отсутствия решения, как помочь Персефоне и Буну. Она все еще в Тартаре. А Бун… что ж, Аид больше не может пожертвовать короной, чтобы сделать его богом. Мы даже не уверены, кто победил в Тигле, поскольку финишная черта исчезла, когда я ее пересекла. Скорее всего, Диего, поскольку у него было больше всего побед до того.

В дни после завершающего Подвига мы с Аидом много говорили. Мы и сейчас говорим. Обо всем.

И мы все разобрали в деталях. Мы решили, что если победит Диего, то надо будет поговорить с Деметрой: мы поможем ей достать Персефону из Тартара. Хотя второе, о чем мне еще не рассказал Аид, – подробности, что царь богов должен для этого сделать. Зевс что-то говорил о каком-то ящике.

А вот узнала я о том, как Аид выяснил, что в Подвигах будут участвовать сирены. Когда я спросила, выражение его лица сделалось чуть шаловливым, смешливым… И таким, словно он что-то знает.

– У меня есть внутренний источник информации, – сказал он. – Та, кто умеет видеть будущее.

Я подняла брови:

– Оракул?

Оракулы не рождались много веков.

Он покачал головой:

– Скоро я тебе расскажу. Просто знай, что эта личность может видеть много вариантов будущего. От нее я узнал про сирен. И она мне велела разбить тебе сердце, когда было нужно.

– Уверена, мне не понравится этот источник, – мрачно пробормотала я.

Он только рассмеялся.

– Это она сказала мне сделать тебя моей поборницей. И причина того, что я верил: ты останешься невредима, потому что она сказала, что я буду царем богов. А значит, ты должна была победить.

– И ты ей поверил? – Я скрестила руки на груди и сердито уставилась на него. – Но ты не царь. Не уверена, что этому источнику можно доверять.

Аид пожал плечами, беспечный, хотя я ожидала, что он будет подозрителен или зол.

– Я же говорил. Она видит много вариантов будущего. – Потом он притянул меня к себе, крепко обнял и уложил подбородок мне на макушку. – Главное, у меня есть ты, а с остальным разберемся.

Теперь все, что нам осталось, – пережить церемонию коронации победившего бога или богини, а потом разработать план, как помочь нашим друзьям. Главное, чтобы правителем не стал гребаный Зевс. По сути, я не знаю, что устроит Аид, если тот вообще там будет. Он впадает в тлеющее молчание каждый раз, когда я упоминаю его брата.

С возгласом раздражения я одергиваю платье, в которое меня практически вшили, на что я уже жаловалась.

Аид снова одет в черное – в основном для того, чтобы послушать, каким образом я буду над ним стебаться. Современный костюм – под мое платье. Две бабочки лицом друг к другу – их крылья образуют бабочку побольше – вышиты над его сердцем, прямо в центре черной звезды.

Его символ для нас двоих.

В то же время я затянута в полупрозрачное платье уникального, сияюще-синего цвета Нижнего мира. Типа современное прочтение Древней Греции: оно обтягивающее, лямка только через одно плечо, а юбка с длинными разрезами до самых бедер разделяется вставками. Материал полупрозрачный, и из-за оттенка нижней юбки, так похожего на цвет моей кожи, кажется, будто под ним я обнажена. Бабочки из многоцветных переливающихся нитей вышиты вдоль всех краев. На талии у меня золотая лента, еще две на запястьях, и золотая же горжетка, а значит, надо держать подбородок повыше, а то она колется, что только добавляет мне раздражения.

Платье мне сделала Афродита. Только поэтому я с ним смирилась.

– Иди внутрь, – говорит Аид. – Нике проведет тебя к месту, я буду там через несколько минут.

– Что? – Очень глупо не хотеть, чтобы он оставлял меня одну? Мое сердце немного сжимается. Видимо, я все еще травмирована всем, что случилось.

Он проводит пальцем по моей щеке, и я вздрагиваю в ответ.

– Я буду рядом, звезда моя. Обещаю.

Когда я киваю, он прижимается в поцелуе к моим губам, потом проводит меня через двойные двери, закрывая их за мной. Я замираю, оказавшись внутри, поскольку обнаруживаю остальных поборников в большой комнате без окон.

Зэй видит меня первым и застывает, на его лице медленно появляется улыбка.

– Лайра! – Триника раньше всех пролетает через комнату, чтобы заключить меня в крепкие объятья. – О боги, – говорит она. – Мы не знали, что с тобой случилось.

К тому моменту, как она отпускает меня, остальные уже добрались до нас, и меня начинают со смехом передавать из объятий в объятья.

Когда мы наконец заканчиваем с обнимашками, я немного прихожу в себя. Я уже много дней хотела им рассказать.

– Вы должны знать, что я видела остальных: Исабель, Майке, Нив и Декса. Они все сейчас в Элизии. – Я дотягиваюсь и сжимаю Дэ руку. – И твоя бабушка тоже. Она просила передать тебе, чтобы ты позаботился о сестрах, и… – Я повторяю корейские слова, которым она меня научила, в надежде, что произношу правильно.

Его глаза слегка стекленеют.

– Это значит, что моя семья – это моя сила и моя слабость, – шепчет он. – Она говорила мне это, когда сестры меня доставали. – Затем он слегка кланяется мне: – Спасибо.

– Ты серьезно богиня, Лайра? – спрашивает Амир.

Восемь пар глаз смотрят на меня.

– Да.

– Чего именно? – спрашивает Зэй.

Я смеюсь.

– Мы всё еще не знаем. Будем выяснять.

– Ну, не жди, что я буду тебе молиться, – с ухмылкой говорит Зэй. И я снова смеюсь.

Никогда не думала, что у меня это будет. Смех с друзьями. Это ощущается… потрясающе. Лучше, чем я представляла.

Жаль, что у нас не так много времени. Может быть, стоило собраться здесь раньше.

Следующие несколько минут мы наверстываем упущенное. Все поборники оставались на Олимпе. Судя по всему, боги днями спорили по поводу победителя, и поборники сами еще не уверены, кто это будет. Но, как и я, все они полагают, что это будет Диего. Меня тянет спросить Джеки, видела ли она ту странную сетчатую вуаль на лице Зевса благодаря ее способности видеть сквозь чары. Но сейчас не время разгадывать эту загадку.

– Поборники. – В комнату входят Зелес и Нике. – Вам пора присоединиться к своим покровителям.

Всех нас выводят через разные выходы. Я, как всегда, последняя, и я оказываюсь в маленькой комнате с Аидом. И там очень массивные двойные двери.

– Когда их откроют, – говорит Аид и берет меня под руку, – мы выйдем на сцену. Там будет помост. Зелес представит нас, и мы сядем.

– Хорошо.

Я слышу приветственные крики и приглушенный голос Зелеса из-за дверей. Довольно скоро появляется Нике и смотрит на меня, подняв брови. Это ее версия улыбки. Я улыбаюсь в ответ. Кажется, те несколько дней в тюрьме с даймонами подарили мне еще нескольких друзей.

Из-за дверей доносится слитный звук труб.

Нике широко распахивает двери.

Мы выходим навстречу реву толпы. Все олимпийские боги, полубоги и неубиваемые создания собрались в амфитеатре, вздымающемся в небо, как лестница в облака. Согласно инструкции, мы доходим до центра сцены. Но прежде чем мы поворачиваемся, чтобы занять места на помосте, раздается голос Зелеса:

– Прежде чем мы начнем, меня попросили огласить победителя Тигля в этом веке.

Я оглядываюсь через плечо и ищу лица друзей среди сидящих на помосте позади нас.

Зелес ждет, пока гул толпы утихнет.

– Победитель… Лайра