Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

И ещё минута тишины, но уже не спокойной и расслабляющей, а злой и даже искрящейся от взаимной ненависти и недоверия.

– Хватит, профессор, – не выдерживаю, наконец, – вы же отлично меня знаете и понимаете, что никакие закулисные игры я не веду. Дрор и в самом деле горит желанием наказать вас, но я, если бы был полностью на стороне своего начальства, ни за что к вам не приехал бы…

Гольдберг опускает голову и трёт глаза кулаками:

– Да, ты прав, наверное. Извини, нервы ни к чёрту…

Делаю несколько шагов по комнате и смотрю на часы:

– Мне пора. Давайте закругляться, профессор. Что будем делать дальше? Какие у нас планы?

– Отдохни недельку, окрепни, а потом всё-таки наведаемся к битлам. Надеюсь, они окажутся сговорчивей… Кстати, где твой друг Алекс? Почему не приехал с тобой? На него вообще можно полагаться?

– Его нагрузили работой в полиции. Между прочим, разгребает перестрелку наркоторговцев.

О командировке Штруделя, думаю, говорить профессору пока не следует. Мало ли как он себя поведёт, если почувствует, что дело раскручивают по полной программе и рано или поздно до него всё равно доберутся. Пускай побудет в сладком неведении.

– Ничего, – устало вздыхает он, – мы и без Алекса справимся. Главное, чтобы ты был в порядке… Ведь ты, Дани, пока на моей стороне? Ты меня не предашь?

В глазах у него такая вселенская тоска и ожидание, что мне становится немного жалко его.

– Не предам, – отвечаю, а сам не очень-то верю своим словам, – конечно же, не предам…

2

Два дня веду жизнь вполне приличного человека – утром исправно являюсь на службу в полицию, сочинил какой-то совершенно идиотский план работы с кучей казённых оборотов, который с обиженным видом отнёс Дрору и вернулся в свой кабинет слушать песни Армстронга, накачанные из интернета. Гольдберг пока молчит, от Лёхи из Санкт-Петербурга тоже никаких известий. Короче, появилась возможность перевести дыхание и поправить здоровье, так как интуиция подсказывает, что оно пригодится ещё не раз для моих нетрадиционных командировок на тот свет. И ни на кого эту не совсем приятную миссию, как получается, не перебросишь. А если говорить честно, то и не очень пока хочется.

Исправно отсиживаю время до обеда, не курю, высовываясь в окно по пояс, а степенно хожу в курилку, даже отстрелял в тире какие-то ежегодно требуемые нормативы.

А самое главное, отношения с женой наладил почти до идеального супружеского уровня. Она, конечно, всё ещё недоверчиво косится на меня, потому что таким незамысловатым и примитивным послушанием наши семейные проблемы ещё не решались ни разу. В отличие от моих полицейских проблем, с которыми худо-бедно как-то справляюсь без оного.

Но не всё так радужно и беззаботно в моей жизни. Раздражает Лёхино молчание. Может, майору Дрору что-то из Питера и докладывают, но лишний раз попадаться ему на глаза да ещё задавать такие вопросы не рискую.

Однако на третий день моему пасторальному существованию приходит конец. Перед самым обедом Дрор срочно вытаскивает меня к себе на очередные разборки. Приказной тон шефа не сулит приятной беседы, и всю дорогу до его кабинета раздумываю, на чём опять прокололся. Явных косяков за собой не припоминаю, но начальство на то и начальство, чтобы глядеть дальше и копать глубже.

Вопреки ожиданиям Дрор не стал брать с места в карьер, а только уставился на меня, будто увидел впервые. Это для меня оказалось почему-то самым неприятным и неожиданным. Он сидит, молча разглядывает мою наглую физиономию и даже, когда я без спроса сажусь на стул, не одёргивает дерзкого подчинённого.

– Гляжу на тебя, – неожиданно выдаёт он спокойным, но слегка подрагивающим голосом, – и вспоминаю, как ты впервые появился у нас в полиции. Вернее, причину, по которой тебя приняли на работу. Ты-то сам ещё не забыл?

– Не понимаю, господин майор, почему вы вспоминаете дела давно минувших дней, – моментально набычиваюсь, – но коли уж хотите меня проэкзаменовать, то напомню: полиция тогда расследовала дело с исчезновением людей…

– Совершенно верно. Люди исчезали во времени, и в этом им помогал сотрудник лаборатории Гольдберга Шауль Кимхи – не забыл такого? Хоть всё и совершалось тайком от Гольдберга, но косвенно он, так или иначе, присутствовал в этом деле. Дух его витал в нём. Ты тогда хорошо поработал, и претензий к тебе не было. После окончания операции, в которой ты действительно проявил себя настоящим полицейским, было принято решение пригласить тебя на службу в полицию. В виде исключения…

– К чему вы это вспоминаете? – теперь уже я удивляюсь. – Дело давно в архиве.

– Просто мне показалось, что практически всё, что ты делаешь, как-то замыкается на противозаконной деятельности нашего резвого профессора. Ну никак без него обойтись невозможно! Он просто твой добрый ангел, Дани. Или, если хочешь, дьявол-искуситель, за которым ты безуспешно гоняешься. Не находишь?

– Был бы на моём месте кто-то другой, то делал бы то же самое и с тем же результатом. А профессора Гольдберга выводил на чистую воду не только я. Вы это прекрасно знаете.

– Но он, как ни странно, каждый раз обходится малой кровью. Тебе это не кажется странным?

– Вопрос не по адресу. Я не прокурор и не судья. А с Гольдбергом мы так и не стали друзьями, о чём нисколько не сожалею. Вы прекрасно понимаете, что у него есть высокие покровители.

– Естественно, – Дрор замолкает и начинает раздражённо перекладывать на столе какие-то бумаги. Потом в упор глядит на меня и выстреливает вопросом: – Если бы вы с ним стали друзьями, тогда уже со мной у тебя начались бы проблемы… Скажи честно: всё это время, что ты общался с ним, у вас были какие-то договорённости, о которых мы не знаем? Спрошу более откровенно: ты ничего от нас не утаиваешь?

– Вы меня в чём-то подозреваете? – в груди у меня холодеет, а во рту даже начинает горчить. – Я вам, господин майор, давал повод сомневаться в моей честности?

Шеф молча встаёт из-за стола и начинает глубокомысленно расхаживать по кабинету, как делает всегда, когда нужно принять какое-то трудное решение:

– Ты знаешь, у меня бы никогда не возникло и тени сомнения в твоей порядочности, если бы наши старые дела, уже закрытые и отправленные в архив, неожиданно не напоминали о себе. Потому и появляются предположения, что не всё в них было доведено до конца, а что-то просто выпало из нашего внимания. Вопрос: случайно или намеренно?