90-е: Шоу должно продолжаться 6 - Саша Фишер

фыркнула Ирина, наблюдая, как две девицы целуют Бегемота в обе щеки. Оставив яркие отпечатки перламутрово-фиолетовой помады на его довольном лице. И как Бельфегор, смущённо улыбаясь, что-то рассказывает явно про свой поливокс, судя по жестам, трем другим девицам. Но больше всего внимания досталось Астароту. Его вообще облепили со всех сторон, оттерев в сторону Надю.

— Ужас! Бедные Света с Ларисой! — ахнула она и прикрыла лицо ладонями.

— Почему же ужас? — усмехнулся я. — Ведь если на парней вешается столько девчонок, а выбирают они все равно Свету и Ларису, то…

— Раньше так не вешались, — вздохнула Ирина. — Вдруг у них голова закружится от такого успеха?

— Не проверишь — не узнаешь, — я пожал плечами. — Но поклонники — это часть обязательной программы.

— Поклонницы, — скривив губы, уточнила Ирина.

— Не только, — подмигнул я.

Надя, которую бесцеремонные девицы отодвинули на задний план, оставалась в одиночестве не дольше минуты. Сначала к ней вальяжно подошёл долговязый парень и поинтересовался, не она ли пела на немецком с последней группой. Потом подскочил второй, заявил, что очарован, и не даст ли ему восхитительная прелестница свой телефончик. Ещё минута, и нашу Пантеру уже окружили со всех сторон, засыпая сомнительными комплиментами.

— Не грузись, — я похлопал Ирину по плечу, как боевого товарища. — На самом деле это пока что аванс. Завтра большинство из этих вот фанатов даже название группы не вспомнит.

— Почему? — спросила Ирина и удивлённо посмотрела на меня.

— Удачное стечение обстоятельств, — усмехнулся я.

— Но они же отлично выступили, — сказала Ирина.

— Согласен, — кивнул я. — Ребята молодцы. Но и остальные в этом концерте были не пальцем деланные. Причем у всех остальных уже есть готовая фан-база, это же мастодонты.

— Честно говоря, я не очень понимаю, что ты имеешь в виду, — Ирина покачала головой. Смотри, как на них насели! Борису, вон, третья уже бумажку со своим телефоном сует.

— Ну не зря же я их остановил, в самом деле! — заржал я.

— Простите, это же вы вели концерт? — кто-то похлопал меня по плечу со спины. Я оглянулся. Крепенький мужик в сером костюме. А дальше за ним, рядом с выходом, четверо дядек постарше, уже в строгих пальто с каракулевыми воротниками и шапках-формовках.

Ага, а вот и «высокие гости»!

— Да, — кивнул я, снова переведя взгляд на подошедшего парня.

— С вами хотят побеседовать, — дипломатично сказал он. — Вы не против подойти вон туда?

Он кивнул в ту самую сторону «каракулевых воротников». Вообще, я знал их по именам. Сам же со сцены ещё в начале концерта расточал елей и рассыпался в благодарностях каким-то четверым «тузам», благодаря которым этот концерт состоялся. Только пока что в моей голове имена были отдельн от лиц. И кто из них кто, я представления не имел.

— Да запросто! — широко улыбнулся я и направился следом за адъютантом их превосходительств, подмигнув напоследок Ирине.

— Вы же Владимир Корнеев, верно? — спросил один. Самый высокий из всех, лет пятидесяти, с тонкими брезгливым губами.

— Все верно, — кивнул я. — Владимир Корнеев — это я и есть.

— А Евгений… — длинный окинул глазами-локаторами все ещё набитое людьми фойе. — Что-то я его не вижу, с ним бы тоже хотел составить разговорчик…

— Ему пришлось уехать, — простодушно развел руками я. — Обстоятельства непреодолимой силы.

«Политики — страшные люди, — подумал я. — В покер, наверное, до хрена играют». Пока шел, я мысленно заключал сам с собой пари, звиздюлей они мне выдать хотят или по головке погладить. И вот я уже рядом с ними стою, но так ничего по лицам считать и не смог.

— Мы ведь в представлении не нуждаемся, верно, молодой человек? — вступил в разговор второй, с выдающихся размеров пузом.

— Ну разумеется, — широко улыбнувшись, соврал я и шаркнул ножкой. Фамилии «птицы-четверки» я помнил наизусть — Прохоров, Кирилко, Дубов и Званцов. Но это были все мои знания. Но мешать людям надуваться от ощущения собственной значимости не в моих правилах.

— У вас очень… интересная манера… гм… конферанса, — произнес третий. Щупленький, но с отвисшими брылями, что делало его лицо похожим на грустного бульдога на безуглеводной диете. — Непривычная, но интересная.

— Я бы, конечно, предпочел более официальный стиль, — снова сказал самый первый, высокий. — Но мы понимаем, что сейчас новое время, которое требует новых решений. И нового стиля.

«Всё-таки хвалят», — мысленно усмехнулся я, засчитав победу тому внутреннему голосу, который топил за «погладят по головке».

— Вы очень уверенно держитесь на сцене, — снова сказал «бульдожка». — Где вы учитесь? Вы ведь студент, верно? На театральном?

— Увы, я не поступил, — я развел руками. — По баллам не прошел.

— Ай-яй-яй! — покачал головой толстый. — Что же вы так? Надо стремиться к своей цели! Николай Ильич, может быть, можно что-то устроить, а? Поможем талантливому парню?

— Хм… Первый семестр, конечно, уже закончился, — задумался «бульдожка». — Но я могу сделать звонок Карине Игоревна… Если молодой человек постарается, то ему могут пойти навстречу…

«Так, блин! — мысленно напрягся я. — Мне вот только облагодетельствования в виде студенческой скамьи сейчас не хватало!»

— Ни в коем случае! — немедленно вклинился в разговор я. — Это принципиальный вопрос! В следующем году я снова буду поступать. И я должен сделать это чисто своим умом!

— Эх, молодежь, — усмехнулся длинный.

— Очень похвальный принцип, юноша! — похвалил меня толстый.

— А куда собираетесь поступать, извините? — полюбопытствовал «бульдожка».

— В медицинский, — ляпнул я первое, что пришло в голову. — Собираюсь стать знаменитым хирургом. Светилом таким, знаете. Сириусом среди хирургов. Ну или на худой конец Альдебараном,