Копоть - Максим Владимирович Виноградов

мира, — на удивление мягко изрек Устинов, — Как будто свалились с неба на наши головы. Вот вас нет, а вот вы появились, из ниоткуда. Что на это скажете, Даг? Мне кажется, у вас есть весьма необычная история. Но давайте условимся: вы рассказываете все, а я всему верю. Как вам такое? Идет?

В этом была какая-то своя магия, хотя дознаватель не произносил никаких заклинаний. Опыт, игра на контрасте, прокачанная эмпатия или вербальные навыки? Джонсон просто ему поверил. Конечно, и выбора особо не было, не соглашаться же на неведомые «шахты на три года»…

Слово за слово, Даг выложил всю свою историю, начиная с лифта, двойника и «перемещения» между мирами и до того самого момента, как он оказался заперт в камере. По просьбе Устинова даже немного описал свои жизнь «до» злосчастного попадания. Впрочем, эта часть повествования дознавателя не слишком заинтересовала. О чужом мире он слушал невнимательно, для галочки. Зато приключения Джонсона в мире «Копоти» выспросил со всеми подробностями, да еще проявив при этом недюжинное понимание ситуации.

— Хорошо, Даг, кажется мы закончили, — Устинов подвел итог продолжительной беседы, — Я благодарю вас за откровенность. Думаю, мне есть, что обдумать. Вас сейчас проводят в камеру и обязательно накормят. И не беспокойтесь, Даг, ничего плохого с вами не случится! Я лично за этим прослежу.

Джонсон устало кивнул. Словам дознавателя хотелось верить. Но он уже привык, что все в этом мире так или иначе хотят его кинуть. Почти как и в прежнем. Только там Даг рисковал деньгами, максимум карьерой. А здесь — жизнью.

***

В кабинете Устинова собралось внеплановое совещание на «высшем» уровне.

За широким столом восседали трое, наделенные знаниями, средствами, а главное — властью.

Справа расположился Эдуард Бляхер, профессор, преподаватель, крупная шишка в академических кругах города. И, по совместительству — один из влиятельнейших членов правления гильдии теоретической инженерии. Он курил трубку, кутаясь в теплый китель. Дым клубами поднимался над кислой физиономией и скапливался под потоком комнаты бесформенными облаками.

Напротив сидел Жан Филипп Дюбуа — градоначальник и управленец, политик, советник, «новая волна» власти. Он был относительно молод, отлично воспитан и вышколен. В людях Дюбуа больше всего ценил два качества: высокое происхождение и беспрекословную исполнительность. По твердому убеждению Жана, человек либо имеет первое, либо просто обязан воспитать в себе второе. Сам он, без сомнения, принадлежал к «верхушке» городского бомонда. А по сути — являлся вторым лицом в городской иерархии. После мэра, конечно.

Хозяин кабинета, Платон Устинов, занимал привычное место — во главе стола. Как и всегда — собран, сосредоточен, погружен в дело на сто процентов. Одет с иголочки, властное лицо дышит силой. Взгляд пронизывающий, цепкий. Горделивая осанка и надменное выражение на физиономии просто обязывают воспринимать его серьезно. Он был далеко не молод — это выдавала проступающая седина. Но возраст еще не одержал победу над железным характером дознавателю. Попытался, сделал подход — и отступил, на время.

— Итак, объясните мне, каким образом этот… хм… Джонсон… сумел выбраться из академии? — с вызовом прошипел Дюбуа, — Он что, просто встал и вышел вон? А где же ваша хваленая охрана? Где предпринятые меры безопасности? Что, черт побери, за вакханалия у вас творится?

Тон советника заставил Бляхера поежиться, несмотря на то, что тепловоды работали на всю. Устинов не экономил на отоплении, также, кстати, как и на свете. Фонари освещали кабинет полностью, не оставляя ни единого темного уголка.

— Не все так просто, Филипп, — прокряхтел профессор, — Я даже не буду упоминать, что финансирование проекта явно недостаточно…

— Не надо! — Жан не постеснялся вставить реплику.

— …не буду говорить, что на охрану и прочую обслугу денег просто нет. Это всем и так ясно. Вопрос несколько глубже, чем кажется на первый взгляд.

— Ну так просветите нас, будьте добры!

Бляхер сморщился, про себя проклиная чертового политикана. Ни в чем не разбирается, ничего не соображает, зато лезет в каждую щель со своим очень важным мнением!

— Дело в том, что м-м-м… процедура ротации разработана и реализована весьма специфическим образом. Она, в числе прочего, подразумевает вполне определенное воздействие на ментальный слой реципиента.

— Да-да, это понятно! Они должны как можно быстрее забыть родной мир. Но как это связано с тем, что произошло?

Профессор тяжело вздохнул. Сохранять спокойствие становилось все трудней, так и хотелось приструнить зарвавшегося выскочку. На этот раз повезло — выручил хозяин кабинета.

— Эдуард, вы ведь эксперт, — ледяной тон Устинова разом разрядил обстановку, — Расскажите спокойно и по-порядку, что за воздействия вы имеете ввиду?

Бляхер изобразил благодарный полупоклон. Затянулся, отложил трубку. И продолжил, как на очередной своей лекции.

— Во-первых, надо понимать, что наши кандидаты проходят всесторонний отбор. Ротация не работает для любого встречного-поперечного. Если угодно, наши реципиенты…

— Избранные! — вновь влез Дюбуа.

— В какой-то мере, — Бляхер скривился, что в его исполнении означало улыбку, — Скажу только, что они должны соответствовать некоторому количеству критериев…

— Каковы эти критерии, Эдуард? — спокойно уточнил Устинов.

— О… это… не думаю, что сейчас время и место погружаться в детали, — профессор многозначительно покосился на градоначальника, — Не будем отнимать у многоуважаемого советника его драгоценное время.

— Хорошо, продолжайте.

Бляхер прокашлялся, не очень умело скрывая ехидную усмешку.

— Во-вторых, как уже упомянул ранее досточтимый Жан Филипп, ротация подразумевает, что реципиенты довольно быстро — от недели до месяца реального времени — забудут свой родной мир.

— Забудут?

— Ну, как бы… не совсем. Скажем так, воспоминания о нем сильно притупятся. Будут восприниматься, как сон, фантазия. Нечто, случившееся так давно, что нет никакого смысла в попытках туда вернуться.

— Понятно! Это ведь для того, чтобы они не искали «пути домой»? — Дюбуа решил блеснуть эрудицией.

— Именно так! К тому же, такой подход решает вопрос моральных метаний на новом месте. Чтобы освоиться, обучаться, завести семью, приносить пользу обществу — человек должен быть цельным, спокойным, понятным. А не раздираемым тоской и бессмысленной ностальгией.

Профессор откинулся на стуле и продолжал вещать, как будто перед ним сидели не двое чиновников, а целый зал слушателей.

— Наконец, третье. По счету, но не по важности. Зачем, мы, собственно, все это затеяли. При перемещении активируются особые зоны мозговой активности. Целые группы