Живая степь - Николай Викторович Степанов

Небольшой по силе дар имелся и у капрала, благодаря чему я при первой встрече со своими нынешними сослуживцами получил ментальную встряску мозгов перед тем, как был накрыт антимагической сетью. Игун обладал прекрасным потенциалом, который мог позволить ему в будущем стать средним волшебником, однако для развития магических способностей требовался учитель и крупная сумма денег.

Насколько я понял, учителя своему сыну капитан уже нашел, дело оставалось за малым – найти пару сотен монет золотом. За такие деньги, как обмолвился Ашкун, можно было с нуля снарядить полдюжины всадников, включая покупку самих скакунов.

– А разве полковой волшебник не может помочь овладеть магией? – спросил я Игуна, когда тот заговорил об учебе.

– Для этого он должен быть видящим и иметь разрешение от академии.

– Видящим?

– Это тот, кто способен разглядеть каналы ученика, понять, что их развивает, а что, наоборот, тормозит развитие, а потом, с учетом этих данных, разработать верный путь освоения и подобрать самые эффективные заклинания.

Так и вертелись на языке вопросы о саморазвитии волшебника, но решил придержать их на другой раз. Лично мне как-то не хотелось действовать по чужой указке, пусть и видящего. А как же метод проб и ошибок, рискованных экспериментов? Да и вообще чужое копание в моих каналах энтузиазма не вызывало – может их местный «рентген» еще вреднее нашего?

Взять хотя бы вчерашнее обучение языку – это просто целое шоу! Полковой маг действовал строго по инструкции: усадил меня на конкретный стул, в конкретной позе, установил обучающий амулет на строго выверенном расстоянии, даже какой-то противной дряни – и той налил ровно по мерке и заставил держать во рту, пока амулет не рассыпался пеплом. А еще все время сеанса непрерывно повторял три слова. Как потом выяснилось, по-русски они означали: «учиться нужно, однако».

Ну, точно: какой-то шутник нарочно выдумал такую дурацкую процедуру, чтобы нагнать туману и показать свою важность – вот какой он сложный ритуал сотворил!

Хорошо хоть, ритуал сработал, и теперь я мог спокойно разговаривать на общедоступном языке здешних мест, понятном и миригам, и угаям. Пока – с заметным акцентом, но тот же капитан пообещал, что речь постепенно выправится.

Сегодня утром командиров вызвали на очередную раздачу заданий, а мы с Алгаем отправились в местный тир учить меня стрелять из арбалета. Добытые у дрегов трофеи остались при мне, поэтому я принялся осваивать двухзарядную стрелялку, размеры которой вдвое уступали оружию ефрейтора.

В тире было немноголюдно – кроме нас только двое еще неподалеку выцеливали мишени. Иногда ловил на себе их косые взгляды, но парень посоветовал не обращать внимания.

После третьей попытки мои болты начали попадать в мишень, установленную на пятидесяти шагах, постепенно приближаясь к центру. Сильно порадовался за себя, хотелось поскорее освоить хоть какое-то оружие.

– Побудь здесь, я передвину цель подальше, – сказал Алгай и направился к мишеням.

Не успел он отойти, как практически сразу ко мне подкатили два служивых в форме, отличавшейся от нашей.

– Сейчас я этого недоучку раскручу на кинжал, – используя язык дрегов, тихо произнес один из них с широкими скулами и заостренным подбородком.

– Может не стоит ссориться с погранцами? – засомневался второй.

– Тебя как звать, горец? – покровительственным тоном обратился ко мне первый уже на общедоступном.

Интересно, тут горцев за лохов держат или только я произвожу впечатление придурка? Ладно, попробуем поддержать беседу:

– Кому надо – те знают, однако, – спокойно ответил ему.

– Ты смеешь хамить офицеру жандармерии, горец?! – разозлился широкоскулый.

– Моя не понимать – в чем хамство, офицер?

– Сейчас заберу в участок – там и узнаешь. Но можем уладить недоразумение здесь. Дай взглянуть на твой кинжал! – приказным тоном гаркнул он.

– Не могу. У нас в селении дать оружие в чужой рука запрещено под страхом смерти, однако, – тут уж решил по полной включить дурачка.

Я прекрасно видел, каким плотоядным взглядом он изучал поглотитель, явно вознамерившись отобрать понравившуюся вещицу.

– Мне плевать на дурацкие обычаи какой-то полудикой деревни! – он сильнее повысил голос.

– Тебе, однако, жить надоело, офицер?

– Что?! Ты слышал – он мне угрожает, – назвавшийся офицером обратился к напарнику.

– Если ты сегодня берешь в руки мой нож, не позднее завтрего должен буду тебя убить. Обычай такой, однако. Какие это угрозы? – я недоуменно пожал плечами, стараясь изобразить самый наивный взгляд.

– Да ты соображаешь, кому… – тип создал на ладони огненный шарик, надеясь меня напугать. – Видишь фокус? Могу из тебя сделать большой огненный шаром.

А вот это уже была прямая угроза. Мне почему-то стало очень обидно за горцев, и изнутри поднялась волна злости, которая вырвалась наружу мощным порывом ветра, не только загасившим огонек, но и едва не сбившим с ног обоих жандармов.

– Ты что вытворяешь?! – заорал офицер. На лицах обоих проявился испуг.

– Когда был маленький, у нас в горах пожар случился, однако. С тех пор моя жутко огня боится. Со страху могу покалечить кого-нибудь.

– Идем отсюда. Он, похоже, совсем ненормальный. Таких только и берут в пограничники.

В это время вернулся Алгай, слышавший концовку нашей перебранки.

– Слушай, может надо было дать в морду этому пижону? – спросил я ефрейтора. – Руки уж очень чесались, но я пока не знаю здешних порядков.

– Правильно сделал, что сдержался. У нас с жандармами всегда стычки по мелочам, но, чтобы горец жандармскому капралу в морду заехал – это перебор.

– Так он офицером назвался…

– Жаль, не при мне. Доложу об этом капитану. А ты расскажи, как сумел воздушный кулак сделать?

– Да оно как-то само получилось.

– Повторить сможешь? – с надеждой спросил он.

– А что, очень надо?

– Ты не представляешь, насколько. Если сумеешь освоить хотя бы одно заклинание, нас точно в степь отпустят. Мы с Игуном там такое место в прошлый раз присмотрели…, – глаза юноши загорелись.

– Ладно, давай договоримся: как только научишь меня стрелять из арбалета, сразу займусь воздушным кулаком. Договорились?

– Конечно, – заулыбался Алгай.

А вечером я получил нагоняй от командира нашей тройки.

– Тебе нельзя создавать заклинания без присмотра учителя, я же предупреждал. А вдруг это заклинание пойдет во вред твоему дару? Сотворишь несколько воздушных кулаков – и загубишь источник.

– Да брось ты расстраиваться по пустякам. То, что наносит ущерб, наверняка должно отдаваться болью или неприятными ощущениями. А я, кроме глубокого удовлетворения, ничего не испытал.

– Хочешь сказать, что ты – чувствующий?

– Я ничего не хочу сказать, – тяжело вздохнул я.

Мне показалось, что Игуну сильно запудрили мозги всяческими запретами. Как он