Благие негодники - Фаусто Грин

Маро стоял напротив нас, оценивая ущерб.

– А я думал, что за несколько тысяч лет все уже забыли эти диалекты, – сказал дракон.

– Ну, все эти несколько тысяч лет я не так часто вочеловечивался. К тому же даже у людей сохранились какие-то знания о шумерском языке. Но в одном ты не прогадал: они его понимают, – сказал Двадцать Третий, осматривая свое лицо в камеру смартфона. – Кстати, зря ты не превратился, ваш диалект они тоже должны понимать.

– Дракон в посудной лавке? Ну уж нет, – фыркнул Маро.

Пикси очень повезло, что, в отличие от своих сородичей, Маро не был привязан к материальным сокровищам. Он спокойно приводил кофейню в порядок. Двадцать семь наглых пикси были заточены в клетку, и мы могли спокойно поговорить.

– Кто они?

– Эти? С тех пор как их земли исчерпали магию, они стараются проникнуть в другие части мира. Доезжают в мешках с кофе. Поселяются в кофейнях. Выбирают себе жертв и кушают. Человек – он же, если слишком торопится, все наперекосяк делает. Вот пьет он кофе, а пикси за ним следят. Человек чувствует бодрость, идет делать дела. Пикси присоединяются к нему, начинают его кусать, он от этих укусов чувствует себя совсем бодрым, думает, что это от кофе такой эффект, начинает делать все больше и больше, пикси питаются его энергией, и человек выдыхается. И к концу дня уже как выжатый фрукт. В день им хватает одного человека покушать. А сколько таких любителей кофе в большом городе? Пикси могут бесконечно ими питаться, если живут в какой-нибудь кофейне. Пока люди так ценят хороший кофе, у этих существ всегда есть корм.

– А они могут не есть энергию людей? – спросил я.

– Увы. Пикси – паразиты в какой-то степени. А может, и нет. Может, людям нравится пить кофе, получать кусачий стимул и успевать делать много дел. Это их ритм жизни. В сессию для пикси раздолье. Представляете, сколько можно со студентов энергии содрать?

Мы посмотрели на клетку, откуда двадцать семь недовольных человекоподобных существ показывали нам неприличные жесты и ругались.

– Эти просто давно не ели и пытались спасти собратьев. Когда пикси голодные, они очень злые…

– Я уже заметил, – тыкая в пикси вилкой, ответил я.

Маро подошел к прилавку, достал небольшой черный мешочек и кинул его Двадцать Третьему. Тот раскрыл его и вытащил переливающуюся золотыми оттенками большую чешуйку.

– Съешь, рана затянется, – кивнул Маро.

– Драконья чешуя – полезная штука, – кивнул Двадцать Третий. – А вы линяете здесь каждый год?

– Раз в пять лет, – ответил дракон и начал подметать пол. – Полагаю, это соотношение времени между тем миром, откуда я, и этим миром.

– Ребята, я все еще здесь, – напомнил я. – Вы же все равно не расскажете мне, о чем говорите, так что давайте вы и не будете наводить интригу.

Демон и дракон пожали плечами.

Уборка заняла остаток дня. И только вечером мы смогли вновь сесть и поговорить.

– Маро, владельцы Котла сказали мне, что ты общался с неким странным господином, который разбрасывался деньгами и говорил про то, что завладел невероятной удачей.

Дракон задумался, а затем ответил:

– Точно. Был такой. Я бы рекомендовал тебе, Николас, узнать у своих, что происходит. Парень сорил деньгами, угощал всех и хвастался удачей. За очередным кубком пунша он показал мне карту Таро. И знаешь, мне от ее вида поплохело. Тут же мутно стало. Странная колода, ни на что не похожа. Он говорил, что пока карта с ним, он будет удачлив.

– Какое совпадение, – протянул Двадцать Третий, доставая две карты Таро и выкладывая их на стол. «Мага», которого он нашел у клуриконов, и «Старшую жрицу», взявшуюся у него невесть откуда. – Карты похожи на эти?

Маро кивнул.

– От этих не фонит. Но колода одна и та же. Детализация, цветовая гамма, металлик, рубашка. Да. Такое же. Откуда у тебя эти карты?

– Обе нашел. Одну в Обераммергау, в пещере, другую в Нюрнберге, на мостовой, после того как мы расколдовали одного кота. Можешь вспомнить, что за карта была у того человека?

– Женщина на троне.

– «Императрица», значит, – цокнул Двадцать Третий.

– Может, объяснишь мне, в чем дело? – спросил я демона. А затем на все кафе раздалось урчание моего живота. Не ел я тоже весь день.

– Это явно не обычные карты, и я пока не понимаю, зачем они нужны и почему они нам попадаются. Но будем наблюдать. – Двадцать Третий остановился возле шкафа, который единственный не пострадал от погрома кофейных пикси. Шкаф был заполнен различными плитками шоколада. – Господин Маро, мука и яйца найдутся?

– Смотря для чего? – полюбопытствовал дракон.

– Да смотрю я на цены на местные пироги, и ей-богу, адская жаба душит.

– Ты что, готовить умеешь? – изумился я.

Двадцать Третий закатил глаза.

Через несколько минут он уже стоял возле плиты на кухне, тщательно перемешивая яйца, сливки, масло, растопленный шоколад, муку в одной пиалке, а в другой – вишню, коньяк и орехи, которые ему любезно пожертвовал Маро.

Я с некоторым шоком следил за тем, как Двадцать Третий умудряется месить тесто и не заляпывать черную рубашку и брюки. Окончательно же я впал в ступор, когда демон начал рассказывать тесту сказку, уверяя меня и Маро, что еда требует любви и историй, как и любые живые существа. И он рассказал сказку про шоколад.

Интерлюдия Кубков. Сказки Двадцать Третьего

Цветы и водоросли

Далеко на севере, где небо впадает в море, а фьорды в ночи напоминают бесконечное звездное небо, стоял маяк. Каждый вечер волны рассказывали камням свои громовые сказки или пели колыбельные на своем неведомом языке. Из всех живых существ, живущих в округе, язык моря был известен лишь хранителю маяка. Что у маяка вообще есть хранитель, люди в ближайшем городе старались не вспоминать. Женщина это была или мужчина – разницы не было, лишь бы делал свою работу да не приходил в город пугать людей.

Маленькую Гудрун выбросило на берег вместе с обломками корабля. Бывший смотритель маяка старик Хельсет подобрал ребенка и стал выхаживать. Девочка была хилой, того и гляди ветер похитит ее душу. А кроме того, то ли море, то ли чудовище морское оставило девочке свою метку – не то акулий плавник, не то горб. Иногда Хельсету казалось, что крошка и вовсе не жертва кораблекрушения, а просто кто-то решил избавиться от нее за такое уродство. Но как бы то ни было,