Военный инженер Ермака. Книга 5 - Михаил Воронцов

— Обманки, — пояснил Алексей с довольной улыбкой. — Но это не слишком заметно. Промажем глиной и издалека не отличишь от настоящих.

— Тоже на катках, тоже так же тащить? — поинтересовался Карачи.

— Да. Бревна настоящие, чтобы двигались как положено. А в остальном — обман, военная хитрость. Ядра будут пробивать их насквозь, но казаки об этом догадаются не сразу! Будут палить по всем башням одинаково, тратить порох. Если они не смогут пробить ядрами настоящие, то перестанут стрелять и поставят пушки на картечь. А нам это не нужно.

Карачи задумчиво почесал бороду, обходя башню кругом. Татарские воины как раз приволокли несколько бревен и начали прилаживать их к каркасу.

— Хитро придумано, — одобрил Карачи. — Пусть тратят порох на пустышки. У Ермака и так запасов немного осталось.

Работа кипела. Сотни татар таскали бревна, мешали глину, натягивали шкуры. Молотки стучали, пилы визжали. В стороне кузнецы ковали железные полосы для укрепления катков. Дым от костров поднимался к серому осеннему небу.

— Когда будут готовы? — спросил Карачи.

— Через пару дней. Может, больше, если дождь пойдет, помешает работе.

Мурза повернулся к Кашлыку. Карачи знал, что там, за холмами, казаки готовятся к обороне, считают последние запасы пороха и свинца.

— Пусть работают день и ночь, — приказал он. — Чем быстрее закончим, тем скорее возьмем этот проклятый город.

Алексей закивал.

— Еще одно, — добавил инженер. — В первую башню соберем побольше хвороста и соломы. А может, даже в две. Пусть загорятся. Казаки подумают, что выстрелами можно бороться с ними, будут и дальше стрелять, удивляясь, чего же другие никак не загораются.

— Правильно говоришь, — Карачи похлопал русского по плечу. — Военная хитрость — половина победы. Пусть Ермак думает, что мы просто лезем напролом, как дикари. А мы его перехитрим.

Солнце клонилось к закату. Длинные тени от недостроенных башен ложились на землю. Татары разжигали новые костры — работа продолжалась и ночью. Факелы освещали лощину, превращая ее в огромную мастерскую под открытым небом.

Карачи еще раз обошел все башни, проверяя работу. Настоящие росли медленно, но основательно — каждое бревно подгонялось тщательно и густо промазывалось глиной. Легкие собирались быстрее — там не требовалось особой прочности, главное было создать видимость.

Ветер принес запах дыма из Кашлыка — там тоже готовились к бою. Но Карачи был уверен в успехе своего плана. Пока казаки поймут обман, будет уже поздно — порох совсем кончится, и настоящие башни подойдут к самым стенам.

* * *

……Я стоял на стене Кашлыка, вглядываясь в татарский лагерь, раскинувшийся под нами словно темное море. Холодный сибирский ветер пробирался под кафтан, но меня больше знобило от того, что я видел. В лагере Кучума кипела работа — сотни людей трудились над исполинскими сооружениями, которые росли прямо на глазах.

— Вишь, лепят и лепят, — проговорил Ермак, стоявший рядом. Его глаза прищуренно следили за работой татар. — Быстро работают.

— Хитро придумал предатель, — буркнул Матвей Мещеряк, подходя к нам. — Соображает, что делает.

— Знает свою работу, — согласился Ермак. — Да только у нас есть чем ответить. Как пойдут эти башни на город, мы их из пушек расстреляем.

Я вздрогнул от этих слов. У нас пороха оставалось едва-едва, какие расстрелы башен!

— Так нельзя! — сказал я.

Все головы повернулись ко мне.

— Порох закончится, а он нам еще нужен!

Ермак посмотрел на меня тяжелым взглядом.

— А что делать, Максим? — спросил он. — Подпустить их к стенам? И пусть залезают нам на головы?

Я глубоко вдохнул, собираясь с мыслями.

— С осадной башни атака на город будет через перекидной мостик, — начал я, стараясь говорить как можно уверенней. — Посмотрите на конструкцию — они не могут быть шире трех саженей. Туда больше четырех человек в ряд не встанет. Мы поставим напротив башни огнеметы, закроемся щитами, и пехота не сможет пройти. Будем бить еще и из арбалетов, и татарам придется совсем тяжко. Огненной смеси и стрел у нас достаточно — в отличии от пороха.

Иван Кольцо покачал головой, его густые брови сошлись на переносице.

— Опасно подпускать, Максим. Кто знает, что татары еще могут придумать.

— Точно говоришь, Иван, — поддержал его Савва Болдырев. — Наверняка там еще какая-то хитрость. Этот русский самого дьявола облапошит.

Я хотел возразить, объяснить, что башни — просто высокие платформы для штурма, по сути та же лестница, только защищенная, но Мещеряк меня опередил.

— Расстреляем все башни — татары отчаются и пойдут в обычную атаку, — сказал он. — Они нетерпеливые, долгие сражения не любят. Увидят, что башни их не помогли — кинутся на стены с крюками, как в прошлый раз. А там мы их встретим, как надо.

— Верно говоришь, — кивнул Ермак. — Иногда чересчур хитрить — плохо. Пушки у нас для того и есть, чтобы такие махины крушить. На все татарское войско у нас пороха не хватит, а на них достаточно.

Я посмотрел на их лица — суровые, обветренные, уверенные в себе. Эти люди прошли тысячи верст по неведомым землям, брали города, били превосходящего числом противника. Для них пушка была простым и понятным решением — ударить со всей силы, сокрушить угрозу, не дать врагу шанса.

— Послушайте, — попытался я еще раз. — Порох нам еще понадобится. Мало ли что еще может произойти. Чем мы тогда отбиваться будем?

— Казачьей саблей и отвагой, как деды наши, — вздохнул Ермак. В его голосе звучала непреклонность. — Решено, Максим. Как башни подойдут — бьем из всех пушек. Спокойно, наверняка, чтоб ни одна крупинка пороха зря не пропала, но бьем.

Я стиснул зубы. Спорить со всеми я не мог — это было бы неразумно и бессмысленно.

— Хорошо, атаман, — выдавил я из себя.

Ермак кивнул и повернулся обратно к татарскому лагерю. Остальные сотники тоже уставились на растущие башни, обсуждая, куда и с какой скоростью к нам они пойдут, будут ли татары ломать сделанные ими земляные укрепления близ наших стен или пойдут между ними.

* * *

…Густая чернота сибирской ночи окутала Кашлык, словно тяжелое войлочное покрывало. Казаки всматривались в непроглядную темноту за рвом. Где-то там, в степи, притаились полчища хана Кучума, и каждый знал — этой ночью враг не будет спать.

…Первыми к рву двинулись ялангучи — те, у кого не было ни коня, ни брони. Босые или в истертых чириках, в рваных халатах, они несли на спинах тяжелые мешки с землей, волокли плетеные корзины с камнями. В темноте их почти не было видно