Фантастика 2025-33 - Владимир Николаевич Малый

По лицам всех четверых я вижу, что это не какое-то недоразумение, а способ весело скоротать путь.

Увлекаюсь наблюдением за их дурачеством и непроизвольно ставлю себя на место Пройдохи. Какое-то время и я бы смог уворачиваться от шеста. Но видно, что мальчишка владеет им вполне искусно, особенно для своего возраста. Думаю, что в реальном бою я бы попытался контратаковать такого противника как можно скорее. А вот работать в манере Таллана у меня бы не вышло даже с открытыми глазами. Очевидно, что он действительно подсматривает и явно знаком с техникой боя с шестом, но это не объясняет, как можно избегать ударов, используя в защите только одну руку и не уходя с линии атаки.

Меж тем, Эдвардс, мимолетно оглядывается, видимо, чтобы разведать дальнейший путь, и цепляет взглядом нашу компанию.

Секундный ступор – он явно не верит своим глазам – потом и без того веселое лицо начинает сиять непередаваемым восторгом. И в этот момент на голову Эдвардсу с довольно звонким стуком опускается конец деревянного шеста! По лицу Пройдохи прокатывается волна удивления, глаза его закатываются, и тело медленно оседает на землю. В победном крике мальчишки почти сразу же появляются испуганные нотки. Но Таллан успевает подхватить друга на руки, поставить его на ноги и, видимо не без магии, вернуть в его глаза проблески сознания.

В ту же секунду Бродяга отлетел в сторону, будто его снесло локомотивом. А не надо было стоять на пути Эдвардса, когда тот стремиться обнять Элизи!

Я, кстати, тоже воззвал к разуму Экуппы и мы успели отстраниться о девочки.

То, чего я боялся больше всего, не произошло – кости Элизи не затрещали, когда Эдвардс, наконец, смог до нее дотянуться.

Потом какое-то время все плакали. Ну, кроме меня, конечно, и Бродяги. Да, еще мальчишка не прослезился. Осознав, что наказания за стремительную атаку удалось миновать, он тихо торжествовал в сторонке, повторяя по воздуху тот удар, которым удалось оглушить Пройдоху.

Шаман тоже смахнул скупую мужскую слезу и сделал несколько шагов в сторону, как бы, давая нам возможность спокойно воссоединиться.

По лицу Элизи слезы текли в три ручья. Она, то и дело всхлипывая, что-то говорила на ухо Эдвардсу. Тот, уже промокший от ее и своих слез, гладил девочку по голове и уверял ее в том, что все уже позади, и они больше никогда не расстанутся.

Экуппа быстро взяла себя в руки и, ожидая своей очереди, чтобы снова потискать девчонку, обошла кристалл. С обратной стороны он выглядел совсем иначе – одна большая тусклая грань.

- Холодный! – задумчиво произнесла девушка, приложив к нему ладонь.

- Было бы странным, окажись он теплым, - отреагировал я, просто, чтобы не молчать.

Нам обоим было немного неловко присутствовать при настолько эмоциональной встрече Эдвардса с Элизи.

- Выходит, что мы с тобой можем теперь идти куда хотим? – аккуратно спросил я свою соседку.

- Ну, это же ты в начале пути принял за нас решение, - фыркнула она.

- Я осознал, посыпал голову пеплом и теперь исправляюсь, - объяснил я, - в джунглях не было особого смысла загадывать, что нам делать дальше, потому что горизонт планирования был предельно низким.

- Переходи сразу к делу, - попросила девушка, а то будет, как в том анекдоте с локтем.

Я задумался, пытаясь вспомнить анекдот.

- Там, где один мужик звонит второму и начинает задавать кучу ненужных вопросов, и лишь под конец переходит к просьбе занять денег, а его собеседник просит поцеловать себя в локоть, аргументируя выбранное им место тем, что первый тоже начал издалека, - напомнила Экуппа.

Странно, вообще, что она помнит бородатые анекдоты из моей памяти, а хозяин этой самой памяти – нет.

- Хорошо, - сдаюсь я, - нам нужно с тобой определяться, что нам делать дальше. Что вообще в этом мире делаюсь со сбежавшими каторжанами?

- Не знаю, - озадачено призналась Экуппа, - я ничего подобного никогда не слышала.

- Хорошо! – обрадовался я, чем немного удивил соседку, - тогда спросим у Бродяги. Он явно знает об окружающей нас действительности гораздо больше тебя.

Выслушав нас, Таллан заявил, что вопросы Экуппа задает своевременные и правильные, что нужно дождаться, когда все члены нашей расширившейся группы окажутся во вменяемом состоянии, и уже тогда коллегиально решить, как нам всем быть дальше.

Но, как только эмоции у маленькой воссоединившейся семьи пошли на убыль, слово взял шаман, сообщив, что у них в горах темнеет рано и быстро, а произойдет все это в течение получаса.

Естественно, он знал заранее, что вся группа останется на ночевку, поэтому спальные места нам уже были организованы. Лежанок в просторной хижине оказалось на одну больше, чем нас. Шаман знал и особенности сна Бродяги, что вселяло невольное уважение не то к его аналитическим, не то к пророческим способностям.

Тем не менее, оказалось, что Таллан и вовсе не собирался ночевать вместе с нами.

- Клянусь былой шевелюрой! – не без патетики воскликнул он. – Этой ночью в этом селении меня снова ждут великие дела!

Если он ожидал от нас горячей поддержки, то ошибся. Эдвардсу с Элизи было не до него, я с Экуппой так радовался возможности нормально поспать, что вообще практически уже перестал реагировать на внешние раздражители, а Язва так и вовсе демонстративно проигнорировала слова Бродяги.

- Не думаю, что твоим планам суждено сбыться, - грустно улыбаясь, проговорил шаман, - но я готов проводить тебя в любое место селения и гарантировать, что вне жилых строений тебе никто не причинит вреда.

- Вот тут, дружище, твое пророчество точно ошибается! – рассмеялся Бродяга. – Нет в мире такой женщины, что единожды разделив со мной постель, откажется от второго свидания! А дорогу я и сам прекрасно помню; чтобы заблудиться в ваших трех соснах нужно знатно постараться!

- Как знаешь, - разводя в стороны руки и уголки губ, ответил шаман, - мешать я тебе не стану.

Хохотнув каким-то своим мыслям, Бродяга практически выскочил на улицу.

- Хотите посмотреть, что будет дальше? – спросил у меня с Экуппой шаман, указывая на окно и уже не пряча веселую улыбку.

Девушка сначала хотела возмутиться фривольности предложения, но я пояснил, что вряд ли из нашего окна будет видно происходящее в другой хижине, значит, зрелище будет уличным и, следовательно, не