Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

— Или я стал опытней, — я усмехнулся. — Впрочем, неважно. Вы принесли мне важные известия или просто наблюдаете?

— Увы, ничего утешительного сообщить не могу: мятежники стягивают к дворцу силы. Они не рассчитывают, что вы примете их предложение, и ударят в тот момент, как вы откажетесь.

— У меня будет к вам поручение, Акакий Акакиевич.

Человек-мышь вопросительно поднял бровь.

— Подождите, сейчас я принесу кое-что.

Через полчаса я вернулся с двумя листами бумаги.

— Итак, Акакий Акакиевич, слушайте внимательно. До рассвета вы должны найти Разумовского и отдать ему это без свидетелей.

Я протянул ему первое письмо. В нём я просил Разумовского вспомнить о моей дружбе с его братом и доброе отношение к их семье. А заодно то, что я сделал в своё время с князьями Гагариными. И предлагал ему вернуться на сторону императрицы. Дождаться начала боя и ударить в тыл заговорщикам.

— Если он ответит «да», вы отдадите ему вторую бумагу.

Пришлось разбудить императрицу и предложить ей мой план. Выслушав, она подписала указ о том, что Разумовский действовал по её приказу, вступая в сношения с бунтовщиками. В нём же Екатерина награждала княжеским титулом его, чинами — его сыновей и даровала какие-то земли.

— Идите, Акакий Акакиевич. О результатах сразу же мне доложите.

Человек-мышь хмыкнул, поклонился и исчез в тенях. Не то чтобы я пожалел Разумовского, скорее, мне хотелось отдать долг его брату, который многое сделал для меня и Тани.

* * *

— Скоро рассвет, Константин Платонович, — деликатно постучался в комнату Шешковский. — Наши противники уже вовсю готовятся к штурму.

— Отлично. А то мне уже надоело ждать. — Я вышел в коридор, лучась бодростью и оптимизмом. — Идёмте, проводите меня.

Когда мы спускались по лестнице на первый этаж, из ниши в стене на мгновение показался человек-мышь. Улыбнулся, кивнул и снова исчез.

— Как вы можете оставаться таким спокойным? — спросил Шешковский уже у парадного входа. Он старался не показывать свою нервозность, но у него непроизвольно дёргалась щека.

— А почему, собственно, я должен переживать? — я улыбнулся. — Доверьтесь мне, Степан Иванович. Сегодня весь этот бардак закончится, и вы сможете заняться допросом выживших бунтовщиков.

Я вдруг отчётливо понял: если у меня всё получится, то все награды, которые мне сулила императрица, померкнут перед главным призом. Больше никто в столице не сможет сказать мне ни слова против. Я стану силой, с которой ни один дворянский род не захочет связываться. И смогу заниматься своим княжеством, укрывать беглых, построить эфирную дорогу через Берингов перешеек и просто спокойно жить. Пожалуй, только из-за этого стоило лететь сюда.

— Вы похожи на deus ex machina, Константин Платонович, — Шешковский поклонился. — Появляетесь в последний момент и разрубаете все проблемы, будто гордиев узел.

С усмешкой я похлопал его по плечу.

— Надеюсь, вы это запомните и будете напоминать Екатерине Алексеевне, чтобы она не делала больше опрометчивых шагов.

— Постараюсь изо всех сил, ваша светлость.

Оставив Шешковского, я один вышел на дворцовую площадь.

* * *

Небо над Петербургом светлело, и узкие полоски облаков пылали нежным розовым цветом. Морозный воздух показался мне сладко-солёным со слабой ноткой корицы. А вокруг стояла гулкая тишина, словно я здесь был один. Казалось, что опричники бунтовщиков специально затихли, чтобы дать мне насладиться моментом.

Я не стал задерживаться и пешком двинулся к противникам. Прошёл сквозь линию сиротливо стоящих пушек, тронув рукой холодный металл одной из них. Оставшимся преображенцам я приказал укрыться во дворце и не показываться. В надвигающейся битве они будут только мешать, да и осталось их всего ничего.

Не торопясь, я достал Нервного принца, взял его покрепче и опустил руку. Пальцы тут же закололи крохотные иголочки — из жезла мощным потоком полился эфир, рисуя на брусчатке огромную связку Знаков. Middle wand’у незачем было рисовать каждую линию. Он создавал все Знаки разом и целиком, а затем уже наполнял призрачные линии силой.

Едва я преодолел половину расстояния до бунтовщиков, рисунок был закончен. И Нервный принц ткнулся мне в ладонь. Ему надоело творить, и он требовал разрушения и убийств.

— Сейчас будет тебе, — шепнул я.

Авалонец выехал на коне мне навстречу, на этот раз в одиночку. Надменный взгляд, презрительно оттопыренная губа и брезгливое выражение лица. Без слов было понятно: себя он полагает высшим существом, а остальных жалкими недочеловеками. Он даже Талант не стал активировать, не считая меня достойным противником.

— Итак, князь, вы решились?

— Конечно!

Я улыбнулся и дёрнул за эфирную нить, инициируя Знаки на дворцовой площади. За моей спиной вспыхнул ослепительный свет сработавшего портала, заставив авалонца вскинуть руку, закрывая глаза.

Ждать, пока он придёт в себя, я не стал. Вскинул руку с Нервным принцем и отправил в авалонца Знак Огня.

— А-а-а-а-а!

Пламя охватило его вместе с механическим конём. Превращая в пепел и чёрный дым. А я, не дожидаясь, когда погаснет пламя, шагнул в сторону и начал бросать в выстроившихся мятежников Знаки.

И одновременно надо мной зазвучал стрёкот картечниц. А земля содрогнулась от тяжёлой поступи — это броненосцы пошли в атаку. Справа от меня прошёл первый, затем прямо надо мной — второй. А следом, слева, ещё два. Ай да Кулибин! Успел-таки довести до готовности ещё парочку машин и запихнул их в портал.

Следом за броненосцами бежали индейцы из роты Заболоцкого, вопя воинственный клич. Я перестал кидать Знаки и опустил Нервного принца.

Бунтовщики, ещё пять минут назад уверенные в победе, теперь бежали прочь. Оставляя за собой сплошной ковёр мёртвых тел. А где-то дальше, в той стороне, куда они бежали, раздались залпы «огнебоев». Это Разумовский, выполняя свою часть сделки, направил своих людей против бывших союзников.

Развернувшись, я пошёл обратно во дворец. Смотреть на разворачивающуюся бойню у меня не было никакого желания.

* * *

Через три дня я покинул Петербург с помощью портала. Забрав своих людей, боевые машины и самолёт. Впрочем, два броненосца я всё-таки оставил. Мы с Черницыным сняли с них всю магическую начинку, заварили люки и установили возле Зимнего дворца. Как зримое напоминание и о князе Алеутском, и том, как он поступает со своими врагами. Не только для дворян, но и в первую очередь — императорской семье.

Императрица осыпала меня наградами: сделала фельдмаршалом, вручила, кажется, все ордена, что у неё нашлись, и отписала почти пятьдесят