Паргелион - Аня Тормент

ткань становилась всё более неплотной, пока не исчезала совсем. «Значит, я внутри? И теперь я могу уйти куда угодно?» Девочка развернулась, неосознанно выбирая направление. Вдруг посмотрела на свои руки — от ладоней до локтей поднимались символы. Этот факт почему-то не удивил её, и она ощутила только досаду от непонимания, как оно работает. Кто-то, может быть, само пространство, направил её. Девочка крутанулась вокруг своей оси и вытянула правую руку в нужную сторону. В той части пространства проступили очертания то ли озера, то ли реки. Небо было голубым, светило солнце. Она сделала несколько шагов навстречу этому миру и будто из глубокого сна услышала голос Айвиса, который кричал, звал её. Что ему нужно? Дара снова развернулась и двинулась к озеру. Но голос магика становился всё настойчивей, и тут вспомнилось. Да… идти нельзя. Не сейчас.

Дара вернулась к центру воронки и стала аккуратно закрывать её, стараясь контролировать каждую каплю силы. «Прости меня, — шептала она так, как будто воронка была живая. — Прости меня, я не могу. Не сейчас».

И, когда воронка снова превратилась в маленькую мерцающую точку, она наконец отпустила концентрацию и разом повалилась на землю. Казалось, что кровь ручьём льётся из носа, а заодно из ушей. Айвис поднял её голову и аккуратно положил на что-то мягкое, стараясь остановить кровотечение. Дара приоткрыла глаза. Зелёная поросль вокруг окрасилась алым.

Глава двадцать вторая. Ответы

Гесса оглянулась на всякий случай, но улица была пуста. Отряды Кайро обычно не ходят этим маршрутом, а случайные визитёры вряд ли заинтересуются южной частью Венерсберга. Ей же часто доводилось здесь бывать, особенно последние несколько месяцев. Заброшенные здания, белеющие под распускающейся зеленью, порой наводили тоску. Гесса не застала город во времена расцвета, родившись, как она считала, слишком поздно, и как будто за это город упрекал её. Молча, ненавязчиво, но иногда молчание хуже многих слов.

Он упрекал своими зданиями, уже успевшими покрыться трещинами, своими башнями из цветного стекла и кварцитиана, в которых зияли проплешины, как болезнь, которую никто не лечит. Заросшими залами и павильонами, где природа уже давно начала брать своё. Возможно, тогда, много лет назад, Венерсберг был даже красивее, чем Меркурий. Хотя ей, выросшей в «городе семи колец», это казалось невозможным.

Пониже надвинув капули, Гесса направилась к шахте в восточной части города. О своих визитах она предпочитала умалчивать, так как знала, что это не понравится Айвису. Она понимала, что он замечает происходящие в ней перемены, но считала, что это есть и остаётся её личным делом до тех пор, пока она никому не вредит. А значит, никого не касается, куда она ходит.

Шахта была нужна ей. Забытая, давно не посещаемая, она была окружена возникшей вокруг небольшой пустыней — мёртвой зоной пятисот метров в диаметре. Слишком мала, чтобы стать предметом интереса. И всё же червоточина внутри шахты была велика — настолько, что мало кто из сиобов выдерживал её вибрации. Но она, Гесса, понемногу приучала себя к этому уже долгое время. Планировала? Нет, скорее, это интуиция подсказывала ей, что делать. Хотя — зачем лгать? Разве дело только лишь в необходимости? Её притягивала сила, та, которая могла бы проснуться в ней самой.

Первый раз, прикоснувшись к воронке, Гесса ощутила страх и слабость. И только много позже, когда она рискнула ещё раз прийти сюда, в неё потекла энергия, до этого момента незнакомая, ни тёмная, ни светлая. Иная. Она чувствовала её на кончиках своих пальцев, ощущала кожей. И начала упиваться этим состоянием. Иногда внутренний голос говорил, что она берёт не своё и, возможно, за это когда-то придётся заплатить. Но разве обязательно было его слушать?

Не раз у Гессы возникала мысль попробовать пересечь черту. Что, если получится активировать Паргелион? Или удастся открыть воронку прямо здесь, в шахте? Почему бы не рискнуть сходить по ту сторону? Посмотреть, что там? К сожалению, те, кто экспериментировал с воронками ранее, не оставили большого количества информации, беспокоясь о том, что они натворили, и об угрозе, исходящей с той стороны. Но кто знает, может, это было сделано специально, чтобы запретом оградить тайные знания и источник силы? Почему бы не попробовать? Она не в Меркурии, где экспериментировать с порталами было запрещено ещё пятьдесят лет назад, а нарушителям полагалась смерть или исключение из гильдии магиков. Но какое ей теперь дело до гильдии? Что, если у неё получится? Что, если той, кто сможет открывать и закрывать порталы, станет она? Станет той самой белой птицей, которую они так ждали?

Конечно, Айвис предпринимал попытки. Они с Профессором пробовали разогнать прибор самостоятельно, но, за неимением нужного импульса, у них ничего не выходило.

Никто не мешает им пытаться. Пусть. А она пойдёт своим путём, и это её выбор. Растущая в ней сила может стать той самой, что принесёт свободу всем — и сиобам, и людям. А значит, разве имеет она право не пробовать?

Разговор с Айвисом взбудоражил мысли Гессы. Девчонка, которая имеет так мало понятия о том, как работать с энергией, станет создавать воронки и управлять ими? Будет способна закрутить квантово-инерционные поля? Смешно! При этой мысли Гесса нахмурила брови, и рот её скривился. А то, что произошло на игре, — всего лишь случайность, самопроизвольное открытие. Только надо же так совпасть, что внимание было направлено на девчонку. Казалось, что это она открыла портал, да ещё и швырнула туда соперника. Вот именно, казалось. А спровоцировать воронку могло что угодно, и она, Дара, возможно, тут вовсе ни при чём. Может, это случилось из-за Риена, что выглядело бы гораздо более логично, потому что он был намного сильнее. Несопоставимо сильнее. А теперь Айвис думает, что девчонка — это ключ. Гесса криво усмехнулась, но тут же лицо её снова стало серьёзным. Ведь, несмотря на то, что она убеждала себя в обратном, убеждала каждый день, всё-таки дело было в Даре. Именно в ней.

Но только что с того? Да, она сильна, но не умеет направить силу. Этому надо учиться годами, десятилетиями. Так, как училась сама Гесса.

И что такое она есть? Генетическая аномалия или чье-то произведение? Элиаза? Гесса поморщилась, поняв, что входит в мёртвую зону. «Даже если и так, это ничего не меняет», — продолжила она свои размышления.

Но Элиаз ушёл. Он бросил их и просто исчез. Тот, на кого они полагались больше всего, тот, кому принадлежала идея. Прошло слишком много времени. Тогда, в самом начале, Элиаз