Танцующая с Ауте - Анастасия Парфенова

Я не потеряла его. Это так просто. Он всё ещё здесь, всё время со мной, но он — часть большего. Всякий раз, слыша её шёпот, я буду слышать и его голос, вплетённый в общий поток. Не просто видеть, но иметь. Видеть и иметь большее.

Таков путь эль-ин.

Покажи им.

Я открываю глаза и оглядываюсь. Источник исчез, растаял, растворился в моём теле, и лишь мягкая пульсация имплантанта напоминает о невероятных возможностях, предоставленных мне этим сплавом древней магии. Этакий довесок к рангу Хранительницы, дубинка, подкрепляющая некоторые не самые популярные приказы. Не могу удержаться от усмешки. Кажется, я теперь до конца жизни обречена использовать человеческие термины, говоря о политике.

На лицах, обращённых ко мне, либо облегчение, либо тщательно контролируемое ничто. Даратея, Ашен и Раниэль-Атеро лежат вместе сплетённым клубком чёрно-золотых крыльев, совершенно не воспринимая происходящее. Бедные мои, как же вам досталось. Зимний, бережно прижимая к себе дочь, что-то тихо, спокойно и страшно объясняет бледным воинам из Атакующих, вытянувшимся перед ним. Ох, чувствую, нагорит кое-кому за недавнюю инициативу со мной и Арреком. Аррек!

Конечно, об арре можно было не беспокоиться. Стоит на террасе, помятый, но не побеждённый, и в глазах, устремлённых на меня, какая-то непонятная, надрывная тоска.

Но с этим можно будет разобраться позже.

Да. Сейчас мы им покажем.

Мы танцевали. Я танцевала. Танец Ауте, танец изменения, танец радости. Я танцевала, и наслоения последних трёх столетий слетали с меня опавшими вишнёвыми лепестками, вся эта злость, мстительность, дурацкий кодекс дуэлей. Я танцевала, и, подобно свеженачищенным доспехам, новые оковы выстраивались вокруг моего сознания, оковы чести и разума. Оковы, которые позволят какое-то время жить среди людей, по крайней мере до тех пор, пока мы не сможем их изменить. Я танцевала, и боль, горечь, глухое отчаяние последних пяти лет уходили, растворялись, оставляли меня.

Я танцевала, и Эль танцевала вместе со мной. И все эль-ин, где бы они ни были, изменялись вместе с нами.

* * *

— Да как они посмели!

От ударной звуковой волны стены чуть дрогнули, но, приученные к подобным вспышкам, тут же встают на место. За исключением, правда, того места, напротив которого сидит мама. Умные стены. Находиться рядом с разъярённой Даратеей — не самое полезное для здоровья занятие.

Пытаюсь вставить осторожное слово примирения.

— Мам, это же совсем другая цивилизация. Они, может, и не поняли, насколько недипломатично это послание.

— Не поняли? Недипломатично??? Ты бредишь! Даже люди не смогли бы напихать столько оскорблений в один маленький листочек бумаги случайно!

Святая правда. Но мне от этого не легче.

Как, во имя всех богов и всех демонов Ойкумены, я умудрилась оказаться в положении няньки для двух столь далёких друг от друга народов? Ну с эль-ин ещё можно понять, как-никак Хранительница, официальная власть, беспрекословное повиновение и всё такое. Но люди! Люди ведь понятия не имеют, что я должна за ними присматривать и направлять в нужную сторону. Здесь любое вмешательство должно быть незаметным, любые изменения должны казаться естественными и закономерными. Ха!

За три месяца такой работёнки ловлю себя на том, что мечтаю провалиться куда-нибудь за пределы Ойкумены, и чтоб побольше монстров, свихнувшихся Вероятностей и ухмыляющихся дарай-князей.

Мечты, мечты…

— …эти обезьяноподобные, самодовольные, недалёкие… — Мама вскакивает с места и начинает метаться по и без того достаточно тесному помещению, брезгливо, двумя пальчиками держа злополучное послание. Стены шарахаются в стороны. Мы все мужественно остаёмся на своих местах.

Храбрые мы.

Зимний, сидящий за моим правым плечом, поворачивается, и его крыло чуть касается моего.

— В какой-то степени Даратея-тор права. Вы действительно излишне попустительски относитесь к этим смертным, Хранительница.

Сжимаю зубы, чтобы не завопить в голос.

После достопамятных событий Зимний, надёжно защищённый своим статусом отца Лейруору, взял на себя роль официальной оппозиции. Если кому-то где-то что-то не нравилось в моих действиях, глава клана Витар считал своим наипервейшим долгом довести сие до моего сведения. Причём тем нравоучительным, чуть покровительственным тоном, которым старый, как сама грязь, воитель и должен разговаривать с едва выползшей из пелёнок девчонкой.

Если честно, то всё не так уж плохо. Одновременно Древний считает нужным разобраться с любой оппозицией неофициальной. Что-то, связанное с должностью главы службы безопасности, я полагаю. Но факт остаётся фактом: никто просто не осмеливается что-то замышлять против меня втихаря, а если осмеливается, дело никогда не доходит до той стадии, когда к нему стоит привлекать моё венценосное внимание. Что, должна признать, делает мою жизнь гораздо проще.

Думаете, я Зимнему благодарна?

Не в этой жизни.

Хладнокровный, бесчувственный, всегда сильный и всегда мудрый, мой первый телохранитель открыл мне совершенно новые глубины понятия «ненависть».

Я его терпеть не могу.

Я терпеть не могу всё, что он говорит.

Я терпеть не могу дурацкие меры безопасности, которыми он меня опутал.

Я терпеть не могу, что он всегда прав.

Я его не-на-ви-жу.

Другими словами, я бешено ревную к нему Лейруору.

При мысли о приёмной дочери губы расползаются в идиотской, совершенно не к месту улыбке. За ребёнком ухаживает сразу десяток генохранительниц, уже решено, что Зимний сам будет её Учителем. Поэтому он проводит с малышкой львиную долю своего времени. Моя же воспитательная роль заключается в основном в сидении у изголовья с заворожённо-счастливым видом.

— …поднять боевые крылья и стереть нахалов из данного потока реальности! — Пока я предавалась безоблачным мечтаниям, ситуация, кажется, начала выходить из-под контроля.

Чуть повожу ухом, и из-под потолка, где, завернувшись в крылья, в позе классической летучей мыши висит Раниэль-Атеро, доносится переливчатая трель, а отец встаёт и, мягко скользнув по комнате, успокаивающим жестом дотрагивается до маминой руки. Несколько секунд она ещё хмурится, но вот уши расслабленно опускаются, и чернокрылая эль-ин расслабляется вдоль линии тела своего консорта.

Пронесло. Кажется.

— Так что же мы решаем с этим идиотским посланием? — голос подала Вииала, расслабленно растянувшаяся у моего левого локтя. Старшая генохранительница оказалась просто бесценна в качестве «первого министра» и закулисного интригана. Она, наверно, была бы безупречна… если бы только оставила бесконечные попытки соблазнить моего мужа.

Мужа… Притащив на Эль-онн Аррека, я совершенно не представляла, во что впутываюсь. Кое-кто имел нахальство искренне думать, что у дарай-князя талант доводить до белого каления исключительно Антею тор Дериул. Какая, однако, самонадеянность!