Осторожно, волшебное! - Наталья Викторовна Соколова

Наконец на имя Человека пришла вежливая бумага, подписанная одним из секретарей первого министра: «Ваше письмо получили, переслали в прокуратуру. Если прокуратура найдет нужным...» Это был замаскированный отказ. По-видимому, больше ничего нельзя было сделать.

Человек молча показал бумагу Ученику. О чем тут говорить?

Но вот однажды Глава Государства прислал за Человеком рослого адьютанта с запиской: он приглашал его немедленно приехать. Адыотант был предупредителен и настойчив, сам помог Человеку снять рабочий халат, разыскал академический черный сюртук, посоветовал приколоть рубиновое алое сердце - высший орден страны. В его почтительности было что-то почти угрожающее.

- Я поеду с вами, - сказал Ученик.

- Глупости. Зачем это нужно?

- Я поеду. В крайнем случае просто посижу внизу в машине. Дождусь вас.

Взгляды их встретились.

- Хорошо, - Человек угловато пожал плечами, - поезжай.

На площади танцевали. Вихрились юбки, стучали тонкие каблуки и толстые подметки.

Плывет моя лодочка без паруса.

Пускай.

Меня бросила моя девочка еще год назад.

Ну и бог с ней.

Жизнь не вышла, не получилось, не вытанцевалась.

Наплевать!

Я пью на свои - редко и на чужие - часто.

Вам что за дело?

Хорошо, что некому обо мне плакать.

Повезло...

Человеку пришлось очень долго ждать в большой холодной приемной с длинным рядом узких вытянутых зеркал в простенках между окнами. Адъютант подбегал и извинялся - непредвиденные обстоятельства, государственные дела...

В окружении премьера стало еще больше военных всех рангов, преимущественно полковников и генералов. Везде, где только можно, были понатыканы десантники, стоявшие по стойке «смирно», рука на кобуре, с бесстрастными, отсутствующими лицами. Они отражались в зеркалах, множились, дробились, казалось, что их тут тысячи, что дом кишит ими, как крысами.

Что-то неуловимо изменилось со времени визита первого министра к Человеку. Шаги всех этих полковников и генералов стали мягче, шуршание бумаг тише, как-то почтительнее круглились спины, а когда раздавался негромкий звонок, то все они вытягивались в струнку и поворачивали голову в одну сторону, причем на лицах появлялось общее выражение слепой собачьей преданности. Это выражение было ноййнкой.

- Прошу вас...

Человека провели в следующую маленькую комнату для ожидания. За белыми с золотом двустворчатыми дверями слышался голос премьера, его шаги. Провожая посетителя, он неожиданно показался на пороге, все такой же элегантный, только немного более изношенный, с еще дальше отступившими назад заливами большого лба. Посетитель низко кланялся, пятился к выходу, видна была только согнутая спина.

Легким движении кисти премьер пригласил Человека зайти.

- Не успели обыскать, - сказал адъютант, белея, теряя всю свою почтительную наглость. - Одну минуту...

Обыск? Во Дворце Республики? Это тоже была новинка.

Человек почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо,

- Не надо, - сказал премьер после паузы. - Так пропустить.

И то же слабое движение кисти сбросило со счетов рослого адъютанта с его испугом, служебной ошибкой и, вероятно, серьезными неприятностями в недалеком будущем.

Изысканный строгий кабинет премьера, решенный в черносерых и лиловых тонах, был почти пуст. На полу лежал ковер без цвета и без рисунка, чем-то напоминающий современную музыку без мелодии и даже почти без звуков. По стенам висели на длинных шнурах полотна без рам. На голом простом столе извивалась странная статуэтка из черного камня, заломив руки. Бумаг нигде не было видно.

- Рад вас видеть. Не курите?

- Нет. Благодарю.

- Как вам работается?

- Нормально.

«Он принимает меня в полночь, чтобы спросить, как мне работается, подумал Человек. - Трогательно. Как добрый король из старой сказки».

- Ваше письмо я читал. Но сделать ничего не мог. Есть нечто, что выше меня, - он папиросой, зажатой между тонкими пальцами, небрежно указал на потолок, - мой долг. - Глаза его смотрели, но не видели, их заволакивала дымка равнодушия, усталости. - Вы должны понять. Я не могу творить произвол, - он быстрым острым взглядом кольнул Человека, - пусть даже произвол милосердия.

И опять глаза стали равнодушными, пустыми.

«Так для этого он меня позвал? Чтобы оправдаться, извиниться? Очень странно». Человек терялся в догадках. Он чувствовал себя настороженно - как будто был один на один в клетке с опасным хищником.

- Как вам нравится мой кабинет? Мои картины?

- Я плохой знаток живописи.

- Напрасно. Искусство расширяет наше «я». Если хотитe, приближает нас к богу, к природе. Но только современный художник, вместо того чтобы копировать природу, пытается изобразить вселенную как мощный поток изменчивых явлений, ещё не успевший породить определенные, знакомые нам формы...

- Боюсь, что мне, как технику, приходится иметь дело как раз c определенными, законченными формами, - сказал Человек, чуть улыбнувшись. Но у каждого, конечно, свое видение мира. И свое право отстаивать его.

«Лекция о современном искусстве. В половине второго ночи. В кабинете Главы Правительства. Кто бы этому поверил?» Напряжение все росло.

- Как технику... как технику. - Премьер опять сел за свой голый странный стол. - Кстати, скажите, что такое лурдит?

Вопрос был задан вскользь, легко.

Вот он где, главный разговор. Вот она, опасность. «Берегись, предостерегал Человека внутренний голос, - будь осторожен! Думай над каждым словом». Он еще не понимал, в чем дело, но весь подобрался.

Лурдит - так называлось взрывчатое вещество, над созданием которого Человек работал последний год. Эта идея созрела в нем после того, как Зверь едва не погиб, пробиваясь сквозь горные породы. Человек решил: на случай непредвиденных осложнений Зверь обязательно должен нести с собой запас взрывчатки большой разрушительной силы. Работы с лурдитом находились еще в стадии эксперимента. В печати о них не было ни слова.

- Благодарю, - сказал Глава Государства, выслушав объяснение. Скажите, а где хранятся наличные запасы лурдита? А кто имеет к ним доступ? - В глазах его уже не было скуки, равнодушия. - А каков порядок выдачи?

О лурдите знали всего несколько человек. Доступ к лурдиту имели двое: сам Человек и Ученик.

Человек сказал:

- Доступ к лурдиту имел только я один.

Премьер облокотился о голый стол, который очень подошел бы для разделки туш. Или трупов.