Броквен. Город призраков - Александра Трошина

* * *

После всего того, что мы прочитали, сначала шли до Озерного домика молча. Не обращали внимания на сияющие белые огоньки в пустоте полян, хруст зачарованных костей на деревьях, взгляды призраков и ласки снежинок сущностей. Теперь запах Бэддайнилейкер, казалось, отдавал призрачной печалью и тяжелой тоской. Он как будто передавал пережитые чувства Сабо, Призрачная брошь больно пульсировала. Так, что хотелось расплакаться, остаться сидеть с кентаврами и прижимать к себе записи прапрапрабабушки. Безмолвный шок полностью овладел нами, а Юла и Ула лишь вздыхали и вели к нужному дому, чьи голубые фонарики уже мигали вдалеке, а темно-синие стены окружили рыбы.

Но гробовую тишину перебил Эйдан. На выдохе он горько усмехнулся и вопросил:

— Как себя чувствуете?..

Тела всхлипнула, рассматривая засохший одуванчик у себя в ручках. Юнок даже зашагал тише.

— Прапрабабушка… она была такой веселой и доброй, была с тетей Сабо до конца, прямо как я с мисс Жаклин! — Марати принялась крутить одуванчик в пальцах, тяжко вздыхая. — А потом ее сломали… Неужели такое произойдёт и со мной?

Она посмотрела на Милтона и Мартиссу, в чьих очах пропали блики и не отражались звезды купола. Милтон весь помрачнел, он уже порвал мешочек с чайными травами от стресса, чудные очки давно съехали ниже переносицы. А Мартисса гладила себя по локтям и прикрывала веки.

— Ах, Телочка, — она обернулась к Телагее и на ходу взяла ее за руку, — не надо себя накручивать, родная. Хотя бы ради милого Юнка верь в себя и своё се…

— Н-не знаю, не знаю, звёздочка, — Миль прервал Марти, беря себя за голову. От него начала исходить серая дымка тревоги, а свечения осколка совсем не стало видно… — Основатели так страдали, так страдали! Даже мой прапрапрадед не смог остаться со своей второй семьёй, не смог быть с ней вечно! Раз это все обман, то во что же я ввязался?!

Вслушиваясь в его слова, Мартисса и Телагея снова поникали, а Эйдан кусал губы. Но Кёртис, пускай немного напуганный, напыжился и вплотную встал с Крейзом, заглядывая тому в глаза.

— Я не понял, это что за заявления такие? — в голосе Револа послышалась сталь, что резала прямо по ушам Милтона. А его слова раздавались на всю округу, точно гром бил по куполу. Ребята тут же оживились. — Что значит «во что ввязался»? Вы Особенный, черт подери, вы не должны пугаться какого-то сумасшедшего учёного и тут же прятаться в норе. Да, наших родственников знатно помотало, но мы ведь не должны позволить, чтобы он сломал нас так же, как и их! И не смотрите на меня, как овца на волка, я всего лишь внедряю вот сюда, в ваш мозг, что не надо поддаваться страху и пугать остальних заодно. Я понятно объясняю?

Миль задрожал, резко хватая ртом воздух и отворачиваясь от Кёртиса. Кажется, он его ещё сильнее напугал, судя по надрывному бормотанию.

— Н-нет, вы не понимаете, не понимаете… Да, вы правы, я всех, абсолютно всех напугал и все испортил… но мою силу…

Возможно, Милтона стоит успокаивать не так громко.

— Сабо Гостлен хотела, чтобы ее Источник выбрал истинных героев, — я постаралась выровнять тон голоса, сжав до боли кулаки. Теперь и говорить о Сабо было больно. — Раз осколок Особенного достался вам из всей массы, то именно вы должны исполнить волю своего прапрапрадедушки. Никто из основателей бы не хотел, чтобы мы боялись…

— Елена правду молвит, Милтон, — подхватил Эйдан, кивая своим мыслям. — И Кёртис тоже. Надо держать себя в руках. Агата и Гарри, уверен, все ещё помнят и любят вас, даже ждут.

— Особенные, Елена Гостлен и Эйдан Тайлер, мы пришли! — оповестили сверху Юла и Ула, проводя белыми шлейфами по нашим макушкам.

За всеми разговорами мы и не заметили, как подошли к Озерному домику.

Это был не шалаш, а полноценный двухэтажный дом с кирпичным покрытием, по цвету напоминающим северное сияние. Стены были увешаны камышами и кувшинками, на каждом уголке блестели капельки синей смолы, а в двух голубых колоннах плавали маленькие рыбки. Здесь пробегали ручейки озерной воды, качались круглые стеклянные фонарики с синими сверкающими нитями, и сидели на изогнутой крыше журавли. Запах Бэддайни тут прямо бил в нос, моя магия неустанное исследовала это место.

Только мы подошли к мраморным ступеням, и Юла и Ула опустились к нам, массивную дверь открыла старушка. Её щеки покрылись трупными зелёными пятнами, круглые очки с цепочками запотели, а заколка в виде цветка белой лилии еле держала пучок седых волос. Бархатная чёрная мантия и лазуритовый сарафан с рисунками рыб волочились по полу, руки почти не слушались бабулю.

— Здрасьте, Юла и Ула, — закряхтела дама, протирая очки. — Кто это с вами?

— Особенные, Елена Гостлен и Эйдан Тайлер, мадам Верса, — запели тихонько Юла и Ула, наклоняя головы.

Старушка томно ахнула.

— Точно, Особенные, Елена Гостлен и Эйдан Тайлер, — она отворила дверь до конца, указывая рукой внутрь дома. Виднелись темно-бирюзовые стены с висящими прозрачными горшками и лаковая деревянная лестница. — Вам надо погадать на озерной гуще, да… Пойдёмте за мной, сейчас я все приготовлю. Клэр успела оставить мне целый бочек озерной воды, а Алехандро — пучки растений… так, они вроде лежат на второй полке кладовки.

Юла и Ула пропустили нас, но сами вопросительно выгнули тонкие брови.

— А где остальные вещуньи и вещуны Озерного дома? — поинтересовались они несмело у старухи, на что та резко обернулась и огорчённо вздохнула.

— Потеряли они себя уже, — прохрипела мадам. От её скрипучего тона у меня по спине заплясали мурашки. — Почти одичали. Я заперла их в подвале. Так что не пугайтесь, если случайно услышите рыки…

А от фразы на секунду подошёл ком тошноты.

Поднявшись на второй этаж, мы расположились в просторном зале для гаданий, где тускло горели по бокам в серебряных канделябрах свечи. Шторы оказались занавешены плотным чёрным тюлем с узорами лунных фаз, потолок был зеркальным, под ним лениво маячила дымка. По бирюзовым обоям стекала густая смола, смешиваясь с молочным воском. Мы сидели за круглым деревянным столом, посередине которого был изображён космос с созвездиями. Стол был большим, поэтому ребята и я сидели достаточно далеко друг от друга, каждый на своей стороне. Одно место в центре пустовало — там должна была быть вещунья, что доставала из шкафов все необходимое.

Мы сидели молча, лишь ерзали