Отражение зверя - Галина Дмитриевна Гончарова

– Готовьтесь к выступлению, передайте на остальные корабли, идем к маякам.

Пока он еще адмирал. И флот будет защищать берега Эрланда. А потом?

Неважно!

* * *

Мария поила Клару горячим вином.

Девочка плакала и вздыхала. Как-то оно само получилось, когда они костер разводили, когда было, что делать, она еще держалась, а вот потом…

Потом она как-то и расклеилась, когда Мария протянула ей горячую картофелину, погладила по голове, совершенно материнским жестом… жестом, которого она так и не дождалась от родной матери. Не любила Ребекка детей, что теперь поделаешь. Не любила, но все же выбрала не себя, а их. В последний момент, в самый последний…

Это Клара и выплакивала в плечо Марии. Женщина гладила ее по волосам, успокаивала.

– Я бы тоже так поступила ради своей дочери. Все правильно, детка, ты мне поверь. Случись что с вами, твоей матери стократ больнее было бы.

– Правда?

– Чистая, – Мария не лгала, и это понимали все присутствующие. Она бы и правда отдала свою жизнь ради дочери.

Анны?

Или той, оставшейся в другом мире?

Это уже не так важно… Мария слишком влилась и в эту шкурку, и в эту жизнь. Ее дом, ее Анна, ее дочь. И все правильно.

И вот эту девчушку жалко. Мать у нее, не тем будь помянута, стерва была. Но ведь детей спасала! И что с этим делать?

И Тим, вон, прижался поближе к Тине, и Феликс смотрит вопросительно.

– Может, я слетаю? Посмотрю?

Мария кивнула.

– Делай.

Белый нетопырь медленно взмыл в воздух.

Обычное животное уже не могло бы летать, оно бы просто ничего не видело, но двуипостасные устроены иначе. И Феликс летел.

Мария покрепче прижала к себе Клару.

– Мы вернемся, как только уйдут пираты. И постараемся всем помочь.

Только вот не всем понадобится помощь.

Об этом Мария не сказала, да и что толку? Клара и сама дурой не была. И ревела в три ручья, понимая, что жизнь меняется. И им повезло…

А могло бы и не повезти. Потому что пираты. И Феликс мог бы вообще не прийти, что ему до чужих? Да еще таких, которые сильно с ними поссорились? Она ведь помнит, как мать орала и билась в истерике…

А им все равно помогли.

И слезы лились и лились, и Анна смотрела с пониманием и состраданием, и от того было еще больнее… Ох, мама…

* * *

– Я не уйду без Стоунов!

Дерек сверкал глазами, как раненый тигр.

Цель была так близко, а что теперь?

– Капитан, время уже к рассвету!

– Я тут все дотла спалю, но без них не уйду!

– Спалить – дело нехитрое, – отмахнулся Осьминог. Он свое дело сделал и был доволен, как сытый клещ, насосавшийся крови. – Может, человек десять оставим, а завтра заберем с добычей? Поди, когда мы уйдем, они все и вылезут?

Дерек задумался ненадолго и кивнул.

– Сам останусь!

– Капитан!

– А вы меня заберете ночью… пошли, шлюпку припрячем. Нас заберете! Понял?!

Осьминог кивнул.

Что ж не понять, заберет, конечно. Он и сам по себе был неплох, но вот… не шли за ним люди. За Дереком шли, а за ним нет. Заберет он капитана, конечно, куда ж он денется?

Дерек уже расстелил карту и показывал Осьминогу подходящий мыс. Как раз чтобы и от ветра прикрывал, и от чужих глаз…

– Хорошо, капитан. Сделаю.

– Идите.

Дерек и еще десять человек собирались укрыться в дюнах. Там они спокойно отсидятся днем, отоспятся, часовых выставят, а ночью как раз и наведаются еще раз в поместье. Там их ждать не будут, это уж точно, а дети и вылезти могут. И в этот раз Дерек их не упустит!

* * *

Феликс вернулся быстро.

– Корабли уходят.

– Пираты?

– Все ушли.

Феликс видел, как погрузились пираты на первый корабль, на второй… до отчаливания третьего он задерживаться не стал, грузятся же! Чего еще надо?

И уйдут, конечно.

Чего им тут задерживаться? Налетели, пограбили, хорошо еще поместье не подожгли, возвращаться можно. Стоило бы задержаться, но Феликс просто боялся. Не слишком-то он похож на чайку, а день наступает, светло уже, увидят его – поди, с чайкой не перепутают, а то и подстрелят! Ни к чему!

– Тогда осторожно собираемся обратно? – поинтересовалась Мария.

Приказывать ей не хотелось, Феликс это все лучше знает. А она лучше умного совета послушается.

– Можно, – кивнул Феликс. – Сначала мы, наверное, в поместье, а потом уже и к себе? Эрра?

– Да, – кивнула Мария.

Больше всего ей сейчас хотелось оказаться дома, в их маленьком коттедже. И чтобы камин горел, и чтобы тишина и спокойствие, и никуда не идти…

Было у нее подозрение, что спокойное время закончилось.

* * *

В поместье стоял стон и плач, вой и скрежет зубовный. Других слов Мария как-то и найти не смогла.

А потом увидела ЭТО.

Побелела, как полотно, и мысленно поблагодарила Америку, мать ее. За голливудскую закалку.

Любой человек, который смотрел голливудские фильмы, теперь может не бояться крови, смерти и извращений. Там их столько было на экране, что в жизни как-то и спокойнее уже все воспринимаешь.

Ну, люди.

Лежат, накрывают их занавесками – видимо, чем нашли, на скорую руку. И ткань обмякает, принимая форму мертвого тела, кое-где пропитывается бурыми пятнами, расцвечивается грязью…

Рядом священник, читает молитвы… его пираты не тронули?

В церкви отсиделся?

Потом Мария узнала, что была недалека от истины. Когда в поместье закричали, храбрый отче схватил самое ценное, что было под рукой, два подсвечника и кадило, да и прыгнул в специальный погреб. Тем и спасся, когда пираты решительно грабили церковь.

Ничего особо страшного для человека двадцать первого века, если не считать запаха. Кровь, грязь, дерьмо, что-то сложноопределимое, но отвратительное самим своим существованием…

Такого быть не должно.

Нельзя так поступать с людьми!

Нельзя, если ты считаешь себя человеком. Только вот кем себя считал Осьминог? И являются ли людьми те, кто живут чужой болью и смертью?

Исс Теос Шент был прибит к двери поместья.

Пираты распяли его прямо на резной и красивой дубовой входной двери, на одной из ее створок, пробив ему руки и ноги чем-то вроде металлических костылей. И чтобы он точно не сорвался – живот и грудь.

Кровь не текла, но всем было ясно, стоит начать вытаскивать все это – и мужчина умрет. Или от кровотечения, или от болевого шока, впрочем, он все равно умрет. Это приговор здесь и сейчас, в отсутствие