Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

Челюсть у меня отвисает, и я даже не знаю, как реагировать на такую наглость.

– Что скажете? – мой собеседник, кажется, готов закончить разговор, а Штрудель меня всё время подталкивает:

– Тяни время и отвлекай внимание. Группа захвата почти на месте…

– Простите, я не знаю, как к вам обращаться, – начинаю изображать глубокую задумчивость, – у меня есть к вам ещё пара вопросов…

– Ко мне обращаться никак не надо, всё равно мы с вами никогда больше не встретимся. Да и ни к чему это… Но на ваши вопросы, если уж хотите что-то узнать подробней, так и быть, отвечу. Нам от вас скрывать нечего.

– Если вы не выведете Илью из гипноза и оставите в состоянии овоща, то о какой работе можно рассуждать в дальнейшем? Кто для вас будет делать эту программу? Пилите сук, на котором сидите!

Мой собеседник несколько сбавляет обороты, и, чувствуется, мои слова попали в цель.

– Рано или поздно ваш сын вернётся в нормальное состояние, но это будет не так скоро. Цели своей мы всё равно добьёмся, а вот как вы себя будете чувствовать всё это время, не знаю. Вас такая ситуация устроит? Сколько времени вы согласны терпеть?.. Так что не стоит вам отказываться от моего предложения, лучше сделаем то, что необходимо, и спокойно расстанемся… Ещё вопросы?

– Ну, раз так… Расскажите хотя бы в общих чертах о вашей организации и о… – оглядываюсь на Штруделя и всех, кто прислушивается к нашему разговору, – «Стражах Времени». Зная об этом, мне легче будет принять решение и потом беседовать с сыном…

– Принять решение? – с иронией переспрашивает пришелец. – Ну-ну… Хорошо. «Стражи Времени» – это наши высоколобые мудрецы, которые решили, что простому смертному, то есть такому, как я или мои коллеги, вторгаться в ход истории ни в коем случае нельзя. Не нашего это ума дело. Более того, любому вторжению нужно всячески препятствовать. Будто история наших цивилизаций не зиждется на непрерывном выборе и не состоит из отдельных героических поступков и волевых решений, принимаемых теми, кому такое оказалось по силам и у кого хватило смелости взять на себя ответственность. И не всегда среди них оказывались самые лучшие и достойные… А ведь у любой медали две стороны. Обладая механизмом перемещения во времени, уже не отдельные великие личности, а даже самые простые обыватели, такие, как я или вы, вполне серьёзно могли бы задуматься: мировые проблемы пускай решают небожители, а наши мелкие проблемы – кому их решать, кроме нас самих? Не нырнуть ли мне, например, в недавнее прошлое, когда мой любимый дедушка разорился на какой-то финансовой афере? Вместо того, чтобы разбогатеть и превратиться в нового Рокфеллера, он стал голодранцем и оставил в наследство после себя долги и передающийся из поколения в поколение жуткий комплекс неполноценности!.. Высоколобые «Стражи Времени», повторяю, этому резко воспротивились, что вызвало, естественно, резкое недовольство у многих. У очень многих. Как альтернатива им и возникло наше движение – сначала в виде стихийных протестов, а потом протестное движение незаметно переросло в строгую полувоенную организацию с конкретными целями – упорядочить ситуацию и не допустить монополии «Стражей» на управление временем. Управлять собственной судьбой должен не кто-то за нас, а мы сами…

– Какое всё-таки отношение к вашим внутренним разборкам имеет программа, которую ещё не скоро создаст мой сын?

– Самое непосредственное! Тот, кто получит в руки возможность стопроцентно прогнозировать результаты тех или иных начинаний, тот, по сути дела, будет владеть будущим, а значит, и миром! Программа – это не волшебная палочка, по мановению которой всё вокруг тебя изменится. Это лишь подсказка и верное направление, которого мы чаще всего просто не знаем. При этом никаких дорогостоящих перемещений во времени уже не понадобится… Это же так понятно и логично!

– Иными словами, программа моего сына создаст конкуренцию «Стражам», которые могут перемещаться во времени и без неё?

– В какой-то степени, да. Но возможности её шире.

– А вы, – вернее, ваша организация – хотите с её помощью владеть миром?

– Никому такая обуза не нужна. Мы хотим не владеть, а только получить возможность влиять на некоторые события… – голос незнакомца несколько смягчился. – А вам бы, положа руку на сердце, не хотелось этого?

– Мне достаточно того, что у меня есть. И превращать своего покойного дедушку в нового Рокфеллера мне совершенно не интересно. Пускай покоится с миром, нечего его прах тревожить. На кусок хлеба я себе как-нибудь и сам заработаю, без дедушкиной помощи.

– Вы так рассуждаете потому, что у вас пока нет реальной возможности манипулировать прошлым и будущим. Нет этого великого соблазна! Не было бы вокруг вас автомобилей, у вас и не возникало бы желание двигаться быстрее, чем на повозке, в которую запряжена лошадка. А ваш сын – он, как видно, оказался дальновиднее и разработал свою замечательную программу. Не знаю, с чьей подачи, а может, и по собственным убеждениям он, будучи в наше время уже довольно известным и признанным учёным-футурологом, неожиданно отказался передавать её кому бы то ни было. Даже на диалог ни с кем не выходил. Но это, как я понимаю, вам уже известно… А знаете ли вы, что на все аргументы тех, кто пытался его уговаривать, он отвечал: «Мой отец этого не одобрил бы». То есть, вы – самый большой авторитет для него. Можете вы такое сегодня предположить?

Сам того не ожидая, смущаюсь и вижу, как у Лёхи лезут глаза на лоб от удивления: настолько растерянным и смущённым своего бывшего ментовского шефа и учителя он никогда раньше не видел. Щёки у меня начинают полыхать, а сердце учащённо биться.

– Понятия не имею. И даже наоборот…

Мой собеседник, не обращая внимания, продолжает:

– Из-за этого и пришлось «Стражам», а следом за ними и нам, разыгрывать все эти спектакли с похищениями. Мысль наведаться в ваше благословенное время и убедить вас переговорить с сыном, чтобы он стал более покладистым, возникла почти одновременно и у нас, и у «Стражей». Наверное, просто не было иного варианта воздействовать на него.

– И всё равно никак не могу понять: почему именно на этой программе свет клином сошёлся?

– Не только на ней. Но она – хорошее подспорье и достаточно универсальна, чтобы ради неё стоило ломать копья… Я удовлетворил ваше любопытство?

– Не до конца. Расскажите теперь, за что вы убили своего напарника в ресторане «Мексикано», когда он беседовал со мной?